ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)

представила его в ореоле самоотверженного героя, рвавшагося на подвиги славы и

чести, не взирая на советы людей, которые клали его жизнь на весы с целостью

отечества. Даже неведеоие о неприятельских силах, захвативших его врасплох,

послужило сочинителю инструкции к возвышению короля-полководца: ибо неприятель

де так сжался, что не выпустил ни одного загона за сторожевую линию свою. Этот

только робкий неприятель два раза пробовал под Зборовым и своего счастья, и

могущества его королевской милости; но король де, исправляя должность и

полководца, и воина, дал ему отпор, так что неприятель первый склонился к миру и

отозвался с такими условиями, которые были спасительны и славны для Речи

Посполитой в нынешнем её положении (ReipuMicae hoc statu salutares et gloriosae).

В виду столь наглого бесстыдства перед современниками и потомками, знающему

закулисную сторону польской государственности, приходит на мысль драгоценный

дневник Освецима, изображавший события 1643 — 1651 годов ИИз него исчезли годы

1648—1650; осталась только часть 1650 года (январь, февраль, март) да весь 1651-й

(год упадка козакотатарской силы). Это, по всей вероятности, было дело такой руки,

какая о московской самозванщине написала, что источник этого дела должно хранить в

тайне*). В истребленной части Освецимова дневника и сам Ян Казимир, и те, которые

показывали эту марионетку обществу иезуитски оглашенных, без сомнения, выступали

не в лучшем свете, как и в тех документах, которые истребить не было никакой

возможности **}.

мира перед походом говорит: „Zeby wiekszych errorduv nie bylo, odradzali Krdlowi,

aby sam nie naraM sig na takowe niebespieczensiwa. Krol uraiony de* klarowal, it ja sam

pojdg z wojskiem.® (Pam. do Panow. Zygm. III etc. II, 78).

*) Zrddlo tey sprowy z kfdrego nastgpujqxe plyngli potoki w prawdzie tajemne rady

skryeie cliowane maj, i nie trzeba odkrywad tego coby napotym przestrzedz nieprzyjaciela

mialo“. (Рукоп. Библ. Красинских, лит. В. И, 8)

**) Издатель книги „Pamietniki о Komee.polskich,cc знаменитый археограф

ПршилэнскШ, на стр. 295, объявил (лет 40 тому назад), что цельным руту. m.

11

82

.

И инструкция на сеймике была только предъуведомление к славословию короля на

сейме. Там Оссолинский целых четыре часа (удалив, однакож, лиц, не принадлежащих

к членам сейма) держал перед панами речь о Зборовском походе, начав с коронации и в

заключение прочитав редактированное известным способом письмо короля к хану, в

котором де король силу своего оружия увенчал славою дипломата. Наступивший вечер

не дал Оссолинскому докончить хвалебную реляцию. В следующем заседании (пишет в

своем дневнике Радивил) „канцлер продолжал свою реляцию, сравнивая Зборовский

триумф с Хотинскою победою, одержанною при Сигизмунде III, и превознося его даже

выше, ибо под Зборовым неприятельская сила была больше, а наше войско

малочисленнее, да еще и без гетманов. Одни смеялись на это, другие называли

(реляцию Оссолинского) ласкательством. Но (примас) архиепископ, вставши со всем

сенатом, благодарил короля за спасение Речи Посполитой с опасностию собственной

жизни".

Умолчание о Пооольской Избе показывает, что не сенаторы, а некоторые из её

членов смеялись и называли канцлера льстецом. Зато Радивил записал слух, что многие

из королевских сподвижников, во время битвы, спрятались в конопле, где найдено и

несколько брошенных ими знамен.

Радивил не был под Зборовым, и писал о доблестях своих сограждан по слухам.

Доблести козацкия были ему известны обстоятельнее. „По заключении мира между

нашими и Татарами" (говорит он), „Татары опустошили часть Руси и Волыни, где и моя

Олыка выдержала их нападение с двух сторон. Ночью с одной стороны ударили на нее

козаки, с другой Татары, но, с Божией помощью, были с обеих сторон отражены,, и

потеряли несколько человек убитыми. Другое мое местечко оборонялось несколько

дней, но, когда мещане, обманутые присягою Козаков, впустили их в город, они, забыв

о своей присяге, несколько тысяч вырубили, а некоторых взяли в неволю. То же самое

делали по селам, и несколько городов сожгли, как-то: Острог, Заслав, Полонное, Колки,

Тучин и т. д.“

кописным экземпляром Оевецимова дневника владеет некто Мартин

Пршибыльский, в Живце (близ Кракова). Сколько я ни расспрашивал за-границей у

польских археографов о судьбе этого бесценного мемуара, они мне отвечали с каким-то

странным равнодушием, точно родственники того, кто сократил экземпляр,

принадлежащий библиотеке Оссолинскихх.

.

83

Зная за панами и за козаками такия доблести, мы должны убедиться, что тогдашний

польскорусский пан и польскорусский козак, тогдашний Лях и Русин, какой бы ни были

они веры и безверия, стоили один другого, по малорусской пословице: „який пиитов,

такого й зусториевъ®. Нан был достоин козацкого разбоя и предательства, козакъ—

панской жадности и презрения.

Уже и в инструкции на сеймике король предостерегал шляхту, точно кто путный, не

медлить больше с денежными сборами и не допустить снова, чтобы жолнеры, после

войны с неприятелями, воевали свое отечество по-неприятельски и взяли с него

несколько жолдов, прежде чем им будет уплачен один.