Отправляемся в апреле. Радость с собой, беду с собой

«Задала Галина перцу нашему главному, наступила пяткой на самолюбие», — усмехнулся Леха и сошел с лежневки — по обочине трассы идти было удобнее.

Мысли о Заварухине испортили настроение.

Никак не разузнает механик, встречается он с Клавдией или нет.

— По клюкву чего не идешь? — спросил ее как-то Леха. — Красным-красно на болотах.

— Ой, до клюквы ли? — отмахнулась Клавдия. — Вечером до койки еле ноги доношу. Устаю очень.

Леха в тот же день отправился на болото, проваливался по колено, зато горстями кидал в ведро крупную налитую клюкву, ел ее жадно, сначала морщился, крякал, а потом перестал ощущать ядреную кислоту сочной ягоды. Было совсем темно, когда вернулся в поселок и прошел в барак, где жила Клавдия. Толкнул дверь в комнату — никого… Постоял в темноте, соображая, куда она могла пойти. Котлопункт на замке, все давно отужинали.

«Так… так… Устала ту, значит. Еле до койки ноги донесла», — заволновался Леха и, включив в комнате свет, сел на единственную табуретку.

С тех пор как Наталью Носову назначили бригадиром сучкорубов и перевели километров за двенадцать на новый участок, названный Ершиком, Клавдия жила в комнате одна — Маруся ушла с Натальей. Нары были убраны, в углу стояла узенькая железная койка, прикрытая байковым одеялом. Над койкой — неизменная «Княжна Тараканова». Стол покрыт клетчатой скатертью, на полу домотканые чистые половики.

«Все удобства у тебя теперь, — оглядывая неприхотливый уют, разжигал себя Леха. — Двери настежь, заходи в ночь, в полночь, пожалуйста!»

Он резко встал, взял с полки кастрюлю, с верхом насыпал в нее клюквы, поддал ладонью по выключателю и вышел с ведром на улицу.

Тайга негромко шумела вершинами деревьев. Легкий ветер нес из ее чащоб запах цветущей черемухи и еще какой-то еле уловимый аромат. Лехе пришла в голову мысль, что зайди в тайгу шагов на тридцать — и укроет она тебя ото всех глаз даже в солнечный день, а уж если ночью — считай, что на всем свете ты один. Или, скажем, вдвоем…

«Вот сяду и погляжу, с какой стороны придешь», — все больше волновался парень. Примостился на развороченной поленнице возле Клавдиного барака и уставился в таежную сумрачную мглу.

В поселке было тихо. Редко хлопнет кое-где дверь, донесется голос… Люди рано ложатся спать, чтоб набраться сил для завтрашнего дня.

Сидеть под луной и гадать, где Клавдия, было нестерпимо. Леха поднялся, загремев поленьями дров. Виляя хвостом, позевывая, к нему подошла Жданка, потерлась о колени. Она заметно потолстела — то ли от сытных объедков из котлопункта, то ли решила принести щенят.

«Надо Кольке клюквы насыпать», — подумал Леха и пошел по наметившейся улице, издали подозрительно вглядываясь в дом под кедром.

Там в окнах горел свет. Вот за белой занавеской колыхнулась тень… Леха не понял чья. Днем Заварухин был на трассе, перед уходом на болото механик видел его возле новой конторы.

А вот где он сейчас?

Неожиданно дверь распахнулась, и главный инженер вышел на крыльцо.

Сел, закурил. Разглядел застывшего с ведром Леху и сказал:

— Добрый вечер!

Леха откашлялся и ответил:

— Здравствуйте.

И продолжал стоять — уйти сразу неудобно и разговоры разговаривать вроде ни к чему.

— За водой ходили? — спросил Заварухин, который тоже был смущен.

— Нет, по ягоды, — откликнулся Леха и почувствовал облегчение — сейчас угостит главного, тоже, наверное, не едал еще клюквы.

Подошел, поставил ведро на крылечко.

— Вы бы вынесли кастрюльку, я бы насыпал вам.

Заварухин взял щепотку ягод и стал по одной класть в рот. Спросил:

— Много ее на болоте?

— Красно!

— Надо поход за ней организовать, — причмокивая и жмурясь от кислоты, продолжал главный. — А то слишком однообразен наш рацион. Детям особенно нужны витамины.

— Я вот и иду… Кольке Прахову хочу ягод насыпать, — пояснил Леха.

На крыльцо вышла Зинаида Федоровна.

— Посмотри-ка, Зина, — живо обернулся к ней Заварухин. — Чудо какое таежное.

Женщина поздоровалась, присела возле ведра на корточки, взяла тонкими пальцами ягодку. Съела, жмурясь от удовольствия. Взяла еще… еще…

— Прелесть какая… Прелесть какая, — приговаривала она. — Ох… Ну какая же прелесть!

— Да вы дайте кастрюльку, так я насыплю вам, — опять предложил Леха.

Зинаида Федоровна вскочила на ноги, скрылась в дверях. Заварухин рассмеялся.

— Уж просто потребность… Все консервы, консервы… Бунтует организм.

Женщина вернулась с пол-литровой банкой.

— Да что это вы! — отмахнулся механик. — Кастрюлю несите.

— Хватит, хватит, спасибо, — сказал Заварухин. — Действительно, лучше малышей угостите. — И повторил: — Поход надо организовать. Поговорю со Ступиным.

Леха наполнил банку клюквой, деликатно попросил Зинаиду Федоровну надавить на ягоды ладонью, чтобы больше вошло. Пока занимался этим, услышал шаги и голоса. Кто-то шел по доскам, приближаясь к дому под кедром. В одной из женщин Леха безошибочно узнал Клавдию.

Галия поздоровалась, а Клавдия, ускорив шаги, молча прошла к своему бараку.

У Лехи вовсе отлегло от сердца.

На следующий день он заглянул в кухонное оконце:

— Ну как она, клюква-то? Кислая?

— Так это ты насыпал? — удивилась Клавдия.

Леха обиделся: