Отправляемся в апреле. Радость с собой, беду с собой

Хозяин настороженно осмотрел остановившихся возле его дома Клавдию, Леху и Наталью Носову.

— Я тут живу. А вам что от этого? Ищете, что ли, кого?

— Да нет, дяденька, не ищем, — ответила Носова. — Дом у вас уж больно красивый. Стоим глядим.

— Дом как дом, — посмотрел на крашеные наличники хозяин. — Пенсия у меня невелика, хоромы на нее не выстроишь.

— Да неужто вы на пенсии? — удивилась Наталья. — Еще такой крепкий мужчина…

— По болезни мне пенсия положена. А вы кто такие будете?

— А с поезда мы, дорогу строить приехали.

— А-а-а, — заинтересованно протянул хозяин. — Слыхал, слыхал. — И вдруг широко распахнул калитку. — А вы заходите-ка, заходите. Разговорчик у меня к вам имеется.

Леха с Клавдией переглянулись, а Наталья Носова, недолго думая, перешагнула через доску, но тут же отпрянула назад: из будки, гремя цепью, вылез маленький заспанный щенок, зевнул и, виляя задом, потопал к людям.

Горемовцы расхохотались. Клавдия нагнулась, и щенок, повизгивая, стал лизать ей руки. Хозяин взял собачонку, унес в конуру.

— Нельзя баловать. Она сторожем должна быть, а не игрушкой.

— Как ее зовут?

— До поры до времени знать не положено. — Хозяин закрыл калитку на засов. — Вы вот обследуйте-ка мой двор, — сделал рукой круговой жест.

Горемовцы, недоумевая, осмотрелись. Двор был большой, наполовину крытый тесом. Под крытой частью в углах стояли лопаты, метлы, лари. Виднелись низкие двери в хлевушках и сараи. Середина двора была очищена от снега чуть не до земли.

— А чего нам на него глядеть? — пожал плечами Леха. — Мы в столовку опоздаем.

— Да ладно тебе, парень, про столовку. Чего тебе в столовке-то подадут? Не велики там разносолы. А я грибков своей заготовки поставлю, пельменей наварю, клюквой мороженой попотчую…

Наталья Носова решительно подхватила Леху и Клавдию, потянула к крыльцу.

— А и отведаем, коли так, — сказала она. — Раз приглашают, чего не пойти?

Некрасивое лицо ее оживилось, она почти кокетливо поглядывала снизу на хозяина, вытирая о тряпку подшитые валенки.

— Прошу обратить внимание и на сенцы мои, — щелкнул хозяин выключателем. Под потолком зажглась маленькая лампочка.

Сени тоже были просторные. Вверху полки, на них старые чемоданы, латки, корытца и еще какая-то утварь. Тесовая дверь, закрытая на висячий замок, вела, видимо, в кладовую.

— И ее освобожу, коли надобность будет, — похлопал хозяин по двери. — В дом теперь пойдемте.

Там было тепло и чисто. В подтопке большой русской печи пылали дрова.

— На печь мою запросто можно троих уложить, — продолжал хозяин. — Хоть вдоль, хоть поперек.

Клавдия, развеселившаяся от тепла и уюта, спросила:

— Зачем же троих-то, не знаю, как вас звать-величать?..

— До поры до времени знать не положено, — усмехнулся Леха.

— А вот это ты зря, парень, — обиделся хозяин. — Щенок — одно, а я — другое. Звать меня Михаилом Клементьевичем, а фамилия моя — Глазырин. На воротах все обозначено.

Топчась у стола, он похлопал ладонью по свежепокрашенным скамейкам:

— И тут запросто двое выспятся.

— Чего это вы нас по полкам-то раскладываете? — не выдержал Леха.

Хозяин рассмеялся, довольный. Ему явно нравилось загадки загадывать.

— А ты погоди, погоди, — добродушно приговаривал он. Достал с полки большую кастрюлю, вылил в нее из чайника бурлящий кипяток, бросил щепоть соли, поставил на алое отверстие в подтопке. Снял с гвоздя сито и вышел в сени.

— Хозяйки-то нету, что ли? — звонким шепотом спросила Наталья и, отведя в сторону портьеры, осторожно заглянула в комнату.

— Ишь ты!

В углу на тумбочке стоял большой приемник, прикрытый белой вышитой салфеткой. В другом углу этажерка с книгами, рядом диван с валиками, обтянутый белым чехлом. Посредине стол. Из-под вязаной скатерти просматривалась его темная полировка. Стены оклеены обоями, по ним фотографии в рамках. В правой стене еще дверь — видно, в спальню.

«Хозяйки-то нет, что ли? — продолжала соображать Наталья. — Так опять вышитое все… и чисто кругом».

Глазырин внес сито, наполовину заполненное замороженными пельменями.

— Вот сейчас мы их в кипяточек, — он ловко бросил в кастрюлю горсть пельменей, потом еще, еще… Шумовкой повернул их разок и оставил.

Открыл настенный шкафчик, взял две тарелки и опять в сени. Вернулся, неся в одной соленые крепкие груздочки, а в другой — горку заиндевевшей клюквы.

Накрыл стол. Наталья пересчитала: всего по четыре, никого больше не ждет.

Снял с полки и обтер тряпкой литровую бутылку.

— Свое изготовление, уж не обессудьте.

«Какой обиходистый», — думала Наталья и терялась в догадках: есть у него жена или нет? Вроде есть и вроде нету.

— Давайте я помогу вам, — встала она со скамейки, но хозяин указал ей рукой на место.

Леха с Клавдией молча следили за ним, ни о чем больше не спрашивали. Леха здорово проголодался и решил не церемониться — не напрашивались, сам позвал.

Клавдия хитро поглядывала на Наталью, догадываясь о ее тайных мыслях. От всех скрывает Наташка, как хочется ей иметь своего мужика, злится, если говорят про это. А Клавдия-то знает…