Отправляемся в полдень

Сейчас не лучше: меня ловят, обхватывают за талию и ставят рядом, как будто я – безвольная безгласная кукла.

К тому же визави без зазрения совести считывает меня, морщится и говорит холодно, свысока, как… дуре:

– Молчите, Айринн. Это в ваших интересах.

И тут же переключается на девочек:

– Юные леди, сейчас вы в сопровождении вот этих джентльменов, – кивает на шофёра и кочегара, – отправитесь в ночлежный дом. Места здесь неспокойные и особенно опасные для детей и женщин. Поэтому вы, юные леди, держитесь поближе к вашим сопровождающим, а вы, госпожа Веллингтон не отставайте от нас.

Обо мне – ни слова! Только по-хозяйски обнимает за талию и с презрительной ухмылочкой игнорирует мои испепеляющие взгляды, как и попытки сбросить его руку. Лишь сильнее сжимает.

– Не дёргайтесь, – цыкает, наконец. – Не хочу вас наказывать. А придётся, если не подчинитесь.

Мне тоже не хочется по новой испытать очищающий огонь салигияра, поэтому смиряюсь и дальше уже ненавижу молча.

Улицы, по которым мы идём, темны, мрачны и всюду чудятся тени неведомых чудовищ, их дыхание. Взгляды, которые буквально продирают по коже. Обстановка та ещё! Вскоре я уже сама чуть ли не висну на Бэзиле, к вящему удовольствию последнего.

Ночлежный дом насупленным бирюком притулился в конце улицы. И сейчас недобро глядел на нас тусклыми оконцами из-под нависшей крыши. Бэзил пропускает меня и Веллингтон вперёд, входит за нами и прикрывает дверь.

Там уже и наши рыжие водители омнибуса: набычились, девочек прикрывают.

А за столами, что заполняют довольно-таки обширный зал, пялятся на нас и щерятся местные отморозки всех мастей. Буквально раздевают глазами. Юркаю за Бэзила. В ушах бахает сердце, перекрывая остальные звуки.

Но голос его, чёткий, окрепший, будто усиленный, пробивается через этот шум:

– Крон и Трон уводите женщин в комнаты.

– Да, господин инспектор.

И они торопят нас, направляют к лестнице.

А с меня мигом слетают ненависть и спесь, потому что он там остаётся один против оголодавшей разъярённой толпы.

Обернувшись, замечаю, как меж тонких пальцев проскальзывает огненная змея плётки, слышу:

– Luxuria¹⁰, грех седьмой, вызываю тебя!

…понимаю, что он выиграет, ведь он прав, но обещаю себе молиться за него.

Нет, к чёрту молитвы! Поцелую! Точно! Решено!

И впервые за всё время в этом мире мне становится хорошо. Потому что любовь и забота о другом всегда приносят свет.

Место боя покидаю спокойно. Буду ждать его наверху, успокаивать девочек, пока он внизу сражается за нас.

Комната больше похожа на дортуар. Наши рыжие стражи остаются у дверей, а девочки, впорхнув, рассаживаются на ближайшие кровати. Мне не сидится, мечусь, как тигр в клетке, сердце не на месте.

А госпожа Веллингтон, приобняв за плечи Лэсси, и устроив у себя на коленях Зою и Тинку, насупленная Кэлл напротив них залезает с ногами, упирается подбородком в колени.

Наставница тихо и немного напевно начинает:

– Пришла Похоть и легла на пороге Лета. Никто в Лето попасть не может, иначе как через Похоть… Чуть тронет – и помутился рассудок, и жажда проснулась – не утолить…

– Сказочки тут рассказываете! – взрываюсь я. Наверное, сейчас мой взгляд мечет молнии. Мне бы хотелось. Госпожа Веллингтон не отводит глаз и по-прежнему спокойна. Гладит девочек по волосам. – Вы что не понимаете, – почти кричу я, – он там один! Когда сражались с Аcedia, там был целый десяток салигияров! И все – в ипостаси дракона! В полной силе! И он разбрасывал их, как… как… тряпки какие-то! А Бэзил – один!

Госпожа Веллингтон лишь пожимает плечами.

– Таков закон, миледи: уныние побеждают все вместе, похоть каждый должен победить сам. Поэтому успокойтесь и присядьте. Вы всё равно ничем не поможете.

Она не понимает! Я не могу сидеть, меня жжёт и душит одежда. А корсет! Настоящее пыточное орудие, впивается так, что вот-вот раздавит мне рёбра. Стаскиваю шляпку, швыряю подальше, распускаю волосы. Так лучше. Но лишь на миг! На столе – графин с водой, пью, прямо из горлышка. Плевать на капли, что текут по подбородку и мочат тонкую блузу.

На лице моей дуэньи – ужас, а вот рыжим – хоть бы хны, другие бы уже слюной капали. А эти застыли, в одну точку уставились, каменные големы, не иначе.

Внизу что-то страшно грохочет. Девочки вскрикивают и жмутся к госпоже Веллингтон. Весь утлый ночлежный дом ходуном ходит, словно, как в древних сказках, под ним заворочался гигантский змей.

– Бэзил!

Он может погибнуть! Нет, глупо сидеть и переживать! Я должна быть с ним!

Кидаюсь к двери, но каменные изваяния охранников оживают и заступают мне путь.

– Что вы делаете? Мне надо вниз! К нему!

– Миледи, вернитесь. У нас приказ. Мы не выпустим, и не вынуждайте нас применять силу!

– Айринн! – строго окликает наставница. – Какой пример вы подаёте детям! Леди следует быть образчиком выдержки!

– Какое счастье, что я – не леди! – упираю руки в бока и полуоборачиваюсь к ней. – Столько преимуществ! Можно делать глупости! – И снова к рыжим истуканам: – Пропустите меня немедленно, а то…

Не договариваю, зерно на шее вдруг словно оживает и пульсирует теперь в бешеном ритме, вот-вот рванёт.