Отравленный исток

Корибут словно загорелся изнутри. Забвение, овладевшее его душой много лет назад, поначалу сопротивлялось, но отступило под натиском света. На миг в глаза Младе посмотрел, верно, тот Воин, которым Корибут был до того, как возжелал могущества и власти. На лице его мелькнуло облегчение, но в следующий миг омрачилось сожалением.

— Его не остановить. Уже.

Корибут покачнулся и начал валиться на спину. Млада отпустила его руку, и он упал в чёрную пыль, выронив меч. Теперь, освобождённый, он выглядел светлым пятном на ней, а его кровь потекла, странно алая в этом лишённом красок мире. Почти как его корзно, брошенное в стороне.

Но со смертью Хозяина ничего не закончилось. Проход в Явь так же светился лучами разгоревшегося там заката. И воинство так же пропадало в нём, угрожая жизни всех, кто попадётся на его пути.

На этот раз Млада быстрее прорубилась к Роглу. Твари зашевелились и даже начали нападать, но тут же отступали попадая в пятно света, исходящего от её клинка.

Рогл, словно высеченный из камня, стоял на том же месте. Дымные щупальца обвивали его с головы до ног, почти полностью скрывая. Млада бросилась к нему, убирая меч в ножны. Обняла, прижала к себе. И чудовища тут же начали смыкать кольцо, более не отгоняемые сиянием Воина.

— Рогл, услышь меня, — прошептала Млада ему на ухо. — Вспомни, что ты должен был сделать. Корибут не властен над тобой. Но он возродится вновь, если ты не запечатаешь его словом.

Угрожающее шипение и рокот резко стали громче. Млада сжала зубы и, стиснув вельда в объятиях крепче, выплеснула в стороны все оставшиеся силы. Зазвенело в ушах. Сердце зашлось в неистовом стуке и замерло.

Твари завопили, сгорая в чистом свете, на многие сажени вокруг. Это их сдержит. Пока что.

Невыносимая, непроглядная тьма заполнила пустоту внутри и начала засасывать в себя, точно в воронку. Пропадали звуки, и скудное зарево на окоёме гасло за пеленой, застилающей взор.

Рогл слабо шевельнулся, вздохнул и растворился, оставив в руках призрачное ощущение тяжести. Но и оно в следующий миг пропало. Млада упала лицом вниз, не в силах двинуться. Она словно врастала в землю. Наливалось невыносимой тяжестью всё тело. Даже веки поднять оказалось непосильной задачей.

— Я проклинаю тебя, Корибут, — каменным обвалом зазвучал в ушах голос Рогла, — во всех мирах…

Больше Млада ничего не услышала.

Глава 21

Свет пробивался сквозь веки, сначала слабо, но с каждым мгновением делаясь всё ярче. А там и в уши залилась смесь звуков, среди которых Хальвдан начал различать пронзительные крики чаек, плеск воды, голоса людей и ругань на верегском. Пахнуло свежестью и рыбой от воды. Он начал было вновь проваливаться в топкое забытье, но где-то рядом с грохотом уронили то ли бочку, то ли ящик, и он снова вынырнул. Даже попытался открыть глаза. И только чуть позже понял, что качалась под ним не постель, а палуба, и всё походило на то, что лежит он на корабле.

“Неужто сжигать собрались?” — мелькнула первая безумная мысль. Может, все решили, что он мёртв и теперь готовятся провожать по реке в горящей лодье? Это предположение подбросило бы его на месте, будь он здоров, а нынче сил хватило только на то, чтобы приподнять веки и оглядеться.

Лежал он, заботливо укрытый суконным одеялом, и правда в драккаре: над головой слегка похлопывал от ветра сложенный полосатый парус. Но на погребение это вовсе не походило: вокруг суетились вереги, укладывая груз, и, по всему, скоро собирались отплывать.

Вдалеке прогремел знакомый голос Ингвальда, приблизился, и сам конунг вырос перед глазами. Он остановился в стороне, наблюдая за тем, как идут сборы в дорогу, а затем бросил взгляд на Хальвдана. А тот всё ещё не мог ни пошевелиться, ни сказать хоть слово. Конунг заметно удивился и поспешил к нему, махнув кому-то мимоходом. Подошёл и опустился на одно колено рядом.

— Я рад, что ты всё ж очнулся, Хальвдан, — он пристально его оглядел, словно не до конца верил в то, что видит. Его посечённое морщинами лицо всё ж слегка разгладить от короткой улыбки. И правда ведь — рад.

Но всё же Хальвдан не так уж и ошибся, подумав, что его собираются хоронить. Он ещё немного помолчал, выдерживая пытливый взгляд конунга, а затем разлепил губы.

— Что я здесь делаю?

— Мы возвращаемся на Клипбьёрн, — просто ответил Ингвальд, будто это было чем-то само собой разумеющимся. — Больше нам незачем здесь оставаться. Думаю, и тебе так будет лучше.

Хальвдан пошевелил рукой — правой. Левой, недавно по глупой случайности раненой, не смог. Она точно онемела. А чтоб уж сесть — о том пока и речи не шло! Потому он постарался вложить во взгляд и голос весь гнев, что всколыхнулся в груди.

— Вы что, с ума посходили? Я не могу плыть на Клипбьёрн!

Конунг невозмутимо пожал плечами.

— Думаю, тебя в Кирияте больше ничего не держит. Ты не знаешь, что тут творилось три дня назад. И та девушка… Она погибла.