Отравленный исток

Но пускаться в расспросы скрытник не стал. Лишь откланялся и ушёл. А Кирилл приказал Лешко с утра готовиться к отъезду. Все самые важные приказы отданы, и теперь хотя бы несколько дней в детинце всё будет идти своим чередом.

Ночью он долго не мог уснуть. Лишь одна только мысль о Заряне заставляла сердце биться часто и сильно — какой уж тут отдых. Наутро он вскочил ни свет, ни заря, растолкал Лешко, который оттого, что место, где он укрыл боярышню, нашли, ничуть не опечалился. Свой долг перед ней он выполнил.

Всего-то вдвоём они выехали, как только открылись ворота, и весь день почти не давали продыху ни себе, ни лошадям. Даже Беглицу проскочили, так и не наведавшись к молодому старосте Медведю. Зато уже утром, после ночёвки на покрытой молодой травой поляне недалеко от дороги, они достигли и небольшой веси, что раскинулась чуть больше, чем десятком дворов посреди густого березняка. По пути Лешко поведал о деревне то немногое, что о ней вообще можно было сказать. Жили там большей частью охотники, все из одного рода. Поля свои тоже имели, а как же? Да и ремеслом оружейным промышляли. А семь лет назад туда женой отдали тётку отрока. Вот о ней-то он и вспомнил, когда пришлось боярышню прятать. А всё ж Виген скоро всё разнюхал. Хоть и деревенька невелика да укрыта хорошо.

Избы, все ладные и небольшие, замелькали среди белоснежных стволов, когда солнце уже поднялось к верхушкам берёз. Неспешная жизнь здесь лилась тихим ручьём от двора к двору. Слышались голоса людей и редкий лай собак — у охотников их, должно быть, много.

Кирилл придержал коня и выехал на единственную короткую — и сотни шагов не будет — улицу размеренно, как князю подобает, а не мальчишке, который сломя голову за девичьим подолом гнался.

Лешко, постоянно кивая то одному знакомому, то другому, довёл его до одной из крайних изб. Сам вперёд спешился и в сени поспешил — предупредить хозяев. Но пока Кирилл, маясь с одной рукой, заводил коня во двор, на улицу вышла вовсе не тётка отрока и даже не её муж, а сама Заряна. В простой рубахе и поневе, явно чужой, знать, сердобольной хозяйкой ей подаренной, боярышня всё равно была несказанно хороша. Она остановилась было на крыльце, прикрыв губы ладошкой, а затем вмиг слетела по ступеням и подошла, сбиваясь на бег.

Кирилл поймал её запястье, когда девушка попыталась обнять его. Взглянул серьёзно и строго — всё ж нехорошо с побегом-то вышло. Ему расстройство, и Лешко едва не попал в жернова его гнева. Боярышня потупилась и вдруг ахнула, осторожно коснувшись его перевязанной руки.

— Что ж случилось с тобой?

Но Кирилл отвечать не стал. Будет время, обо всём расскажет. А нынче его другое волновало.

— Почему сбежала? Неужто нелюб я тебе вдруг стал? — он склонился, тронув её за подбородок.

Она покачала головой, но взгляда не подняла.

— Как ты такое мог подумать? Просто всё вышло. Испугалась я. Как услышала, что у тебя жена была, а ты её убил. Хоть Лешко и сказал мне, что она нехорошей супругой оказалась и зла много другим сделала…

— Думала, я горе тебе причинить смогу?

Заряна взяла его за руку и отвела в тень, к лавке из неровной березовой доски, установленной на двух пеньках. Опустилась на неё, потянула за собой, чтоб тоже сел. А затем только продолжила:

— Не за себя я боялась, любый мой. Когда меня к обряду готовили, много девиц и женщин около крутилось. Боярыни, дочки их да служанки без счёта. Но среди них одна была — ну, глаз не оторвать, до чего хороша. Хоть и не совсем молодуха уже. Малушей её зовут.

Кирилл не удержался, фыркнул при звуке её имени. Вот же, позабыл совсем про эту змею. А ведь она с Гестой путалась да и помогала ей, небось. А потом пряталась ловко — ни разу ему на глаза не попалась.

— Нашла, кого слушать, — он погладил Заряну по ладони. — Эта баба смуту в душе моей жены посеяла. Вот и тебе, видно, навредить решила. Всё простить меня не может. Нехорошо я с ней поступил однажды, да. Но справедливо. Вот и пакостит.

Заряна выслушала его с лёгкой, показалось даже, чуть снисходительной улыбкой на губах. И остановила, легко коснувшись его груди. Чтоб дальше слушал.

— Нет. Она мне хорошую весть сказала, — боярышня зарумянилась, её глаза заблестели. — Сказала, что я после ночи той от тебя ребёнка под сердцем понесла. Я сама ещё ведать не ведала, конечно. Мало времени прошло. А теперь знаю точно.

Кирилл несколько мгновений сидел неподвижно, словно оглушённый. Заряна смолкла, почувствовав, как сильно он сжал её руку в своей, посмотрела вопросительно: обрадовался ли? А он и слова вымолвить не смог, просто притянул девушку к себе и обнял так крепко, как опьянённый счастливой вестью рассудок позволил. Заряна замерла в его руках, уткнувшись в плечо. И так они посидели молча, в биении сердец друг друга находя успокоение.

— Она сказала ещё, — чуть погодя добавила боярышня, отстраняясь, — что, если я останусь и стану твоей женой, как задумано, то ребёнок мой погибнет. Вот тогда я и решила уехать на время… Прости меня.