Отравленный исток

Пришлось просидеть в тени скалы, пока он совсем не пришёл в себя. Да и остальным отдых был нужен не меньше, чем ему, после такого-то бега по жаре. Солнце уже ослабило раскалённую хватку, и, подкрепившись, решили двигаться дальше до темноты. Не удалось насобирать даже редкого сушняка на чахлый костёр, и спать улеглись, тесно прижавшись друг к другу, под светом луны, не менее холодной, чем воздух вокруг.

Наутро Млада, чей дозор на этот раз был последним, растолкала спутников, спящих мертвецким сном после приключений прошедшего дня.

— Пора выходить. Впереди Угай-Арха.

Глава 10

Кирилл опасался того, что может услышать от Ружены, чего уж таить. Да и сама тётка, по слухам, женщиной была отнюдь не приветливой и добродушной. Уж то, что в глуши которое лето коротала одна да гостей мало привечала, много о чём говорило. Что в семье матери сестры её сторонились, что в новом, княжеском, доме она не прижилась — видно, не больно-то хотела. Как ни крути, а встреча с ней не обещала быть приятной да душевной. А потому Кирилл с невольным облегчением согласился остаться в отцовском тереме ещё на день. Всё ж слишком долго они с Градиславом не виделись — есть о чём вечером поговорить, о чём вспомнить. И всё он ждал, что тот хоть словом обмолвится о грядущей свадьбе Найрада, пригласит порадоваться за брата, остаться на празднование по возвращении. Но отец молчал, да и княжич названный с невестой Кирилла знакомить не торопился. Да хоть бы платком кружевным-узорным её накрыли, как того строгий, но почти позабытый обычай требовал: до обряда старшим мужам рода лица девичьего не казать. То ли так наречённую берегли, то ли сама Заряна с ним видеться не желала. А то, может, и Люборовна руку приложила: уж чего себе вообразить успела, о том лишь ей одной ведомо. Взгляд Кирилла ей, вишь, не понравился. А на пригожую девицу чего не глядеть?

Нынче он засиделся за разговором с отцом. Много было выпито мёда, да всё не хмелелось — только дурно становилось в голове, муторно. Вспомнив, что наутро спозаранку хорошо бы отправиться к тётке, Кирилл распрощался с отцом и пошёл к себе в покои, где не успел даже вещи из сумок седельных достать.

Слуги ещё хлопотали по дому, попалась навстречу одна чернавка, и другая. И все клонили головы да торопились мимо проскочить — уж больно почему-то робели. А вот третья, что несла, повесив на локоть, полную корзину куриных яиц, наоборот, шаг придержала. Взгляда она не подняла — негоже — но ладонь её скользнула по руке Кирилла и оставила в пальцах клочок бумаги. И не успел он ничего сообразить, как служанка скрылась за углом.

Развернул записку он лишь в горнице, под любопытным взглядом Лешко, и там было всего несколько слов: просьба, чтобы он немедля в сад к женскому терему спустился. И откуда Заряна такой смелости набралась, чтобы с ним свидеться решиться? С виду — голубка кроткая. А в том, что послание от неё, Кирилл и не сомневался.

С тенью волнения внутри — точно юнец в Ярилин день — он вышел во двор. Свежий прохладный воздух взбодрил, прояснил мысли. Студёный ветер прошелестел в ветвях, словно приветствуя. В саду царил полумрак вечернего часа, когда солнце уже скрылось за окоёмом, а небо еще светится тёплой лазурью.

Кирилл прошёл вдоль стены терема, чтобы уж перед стражей не мелькать, и ещё издалека услышал щебет девичьих голосов. Молодые боярышни с чернавками, но — диво! — без Люборовны гуляли в саду неподалёку от перехода между теремами. Веселились, смеялись чему-то своему, девичьему. Знать, перед сном решили подышать, чтоб лучше спалось.

Кирилл встал поблизости, но в тени, чтобы взглядов к себе не привлекать, и постоял так недолго, улыбаясь невесть чему. Даже отсюда видно было, как сияют глаза Заряны, и захотелось вдруг, чтобы свет этот принадлежал ему одному. Младшая сестра боярышни вдруг уверенно глянула в его сторону и, быстро отговорившись, пошла к нему. Слишком близко не остановилась, будто стеснение её взяло или боязно стало. Подрагивающей рукой она провела по рыжеватой косе и прошептала едва слышно:

— Это я тебя, княже, позвала. Заряна сама не решилась бы, — она оглянулась на остальных девиц. — Да только она, как с тобой тогда на стоянке свиделась, сама не своя на другой день ходила. Не к душе ей жених, Найрад Градиславович, хоть и всем он хорош. А вот ты в сердце запал — знаю я.

— И откуда ж у тебя в твои лета малые такие знания? — Кирилл тихо усмехнулся. — И знаешь, что князь я, и то, что сестре твоей приглянулся больше, чем жених названный.

— Что князь, о том даже мыши в подполе знают, — слегка обиженно проговорила Дарина. — А что по нраву Заряне пришёлся, так она сама обмолвилась. И не хотела о тебе при Милаве Люборовне говорить, а всё равно вспоминала не раз.

Вспоминала, значит. То-то боярыня так зло на него зыркала да подходить к подопечной запретила.

— Так зачем позвала? — взглянув на девушку сверху вниз, напомнил Кирилл о нужном. — Чтобы я издалека напоследок на неё полюбовался да погоревал?

Боярышня зарумянилась и потупилась, словно уличили её в какой проказе.