Отражаясь в людях: почему мы понимаем друг друга

И вот, месяц спустя, я участвую в типичном итальянском званом обеде. В доме моего дяди на берегу моря в Сан-Феличе-Чирчео - городке примерно в шестидесяти милях к югу от Рима - собралось множество родственников (я много лет живу в Лос-Анджелесе, и всякий раз, когда ненадолго приезжаю в Италию, появляется хороший повод для семейного праздника). Незадолго до начала обеда один из моих свойственников, переключая телеканалы, вдруг натыкается на повтор футбольного финала. Он сообщает мне, что по крайней мере раз в неделю один или другой канал показывает полную запись матча, и это меня не удивляет. В прошлый раз Италия выиграла мировой кубок двадцать четыре года назад. Итальянцам хочется снова и снова переживать каждую секунду своего триумфа: ведь кто знает, когда он повторится в следующий раз? Пересматривал матч, я точно знаю, что должно произойти. И тем не менее, когда Зидан бьет головой Матерацци, я испытываю сильные эмоции. Я морщусь от боли, которую чувствует Матерацци. Прочтите еще раз цитату из Адама Смита в начале этой главы: два с половиной столетия назад он очень верно описал это явление. Меня тоже охватывает гнев на Зидана за его агрессивный выпад. Несколько минут спустя я вижу, как французский игрок Трезеге промахивается, выполняя пенальти. Мяч попадает в штангу и отскакивает. Эта ошибка подарила итальянской команде Кубок мира.

Я пишу обо всем этом здесь вот почему: глядя на удар головой Зидана, я испытываю прежние эмоции, которые были у меня при первом просмотре игры, почти с той же силой, однако я не переживаю никаких чувств в момент неудачного пенальти, хотя для конечного итога этот момент, наверно, был куда более важен. Почему только удар головой Зидана вызывает у меня сильную эмоциональную реакцию месяц спустя? Когда это происходит, я вижу физическое столкновение головы одного человека с грудью другого и лица обоих, выражающие бурю эмоций. У меня возникает непосредственное, автоматическое понимание того, что чувствуют эти двое. А когда мяч отскакивает от штанги, для меня это лишь взаимодействие двух неодушевленных предметов. Если рассуждать теоретически, неудачный пенальти имел большее значение, но мой мозг не волнуют теории. Его волнует то, что он видит, и тем, что он видит, определяется то, что я чувствую.

Самым правдоподобным объяснением моей эмпатии к эмоциям участников этого эпизода я считаю наличие у меня в мозгу некоего нейронного зеркального механизма. Мои друзья в пармской лаборатории Джакомо Рид- золатти с этим согласны; в частности, Витторио Галлезе первым предположил, что зеркальные нейроны играют роль и в понимании чужих эмоций, и в эмпатии к ним. Галлезе, чьему интересу к философии пармская группа обязана знакомством с важными работами феноменолога Мориса Мерло-Понти, обратил, кроме того, внимание на новаторский труд об эмпатии немецкого психолога Теодора Липпса, опубликованный в начале XX века, - на труд. В этой книге ретроспективно можно увидеть прямые указания на роль зеркальных нейронов. Слово empathy (эмпатия) вошло в английский язык как перевод немецкого слова Einfiihlung («в-чувствование»), с помощью которого Липпс описывал воздействие произведения искусства на зрителя. Позднее он распространил это понятие на взаимодействие между людьми: он интерпретировал наше восприятие чужих движений как особую форму внутренней имитации. Для иллюстрации он привел пример канатоходца, идущего по проволоке высоко над ареной цирка. Глядя на него, пишет Липпс, мы чувствуем себя так, будто находимся у него внутри. Феноменологическое описание наблюдения за канатоходцем, данное Липпсом, до ужаса точно предвосхитило картину активности зеркальных нейронов, которые разряжаются и при нашем собственном хватательном движении, и при наблюдении за чужим подобным движением, как если бы мы находились внутри другого человека⁶⁹.

Эмпатия играет фундаментальную роль в нашей социальной жизни. Она позволяет нам делиться эмоциями и опытом, иметь общие нужды и цели. Неудивительно, что имеется много эмпирических свидетельств о тесной связи между зеркальными нейронами (или нейронным зеркальным копированием в некой общей форме) и эмпатией. Эти свидетельства были собраны с использованием различных методик нейронауки, от нейровизуализации до обследования пациентов с повреждениями мозга вплоть до считывания данных с глубинных электродов, имплантированных в мозг нейрохирургических пациентов. Но прежде чем приступить к обсуждению подробностей этих работ, я хотел бы сообщить о результатах ряда аккуратных исследований человеческого поведения, выполненных социальными психологами. Это были самые первые научные данные о связи между зеркальным копированием и эмпатией.

ЛЮДИ ИЛИ ХАМЕЛЕОНЫ?