Отражение

Маркус вышел из кабинета шефа ровно через десять минут с таким же каменным лицом, с каким вошел в него. Мимо меня…. Даже не попрощавшись. Неприятный тип. Я решила проведать Макса, и заодно напомнить, что через двадцать пять минут его ждут в ресторане Пегас.

– Да, я помню, – кивнул Эванс. Голос прозвучал глухо, отстраненно. Он стоял возле окна, спиной ко мне. Поза напряженная.

– А у этого Бранвена смешная фамилия, – я решила разредить обстановку. Но Макс даже плечами не повел. Обморозился, что ли? – Бранвен звали богиню красоты в валлийской мифологии, – продолжила я.

– Зато ее братец был тем еще уродом, – неожиданная горькая усмешка. Я встрепенулась. Отмерз, слава Богу. И в тоже время меня не покидало ощущение катастрофы. Человек, который только что вышел отсюда, сообщил Эвансу нечто разрушительное.

– Ага, это есть. Был такой. Бран, – кивнула, глядя на прямую спину Эванса. Странно, раньше Макс казался мне этакой непробиваемой скалой, бесчувственным богачом, неисправимым бабником, невоспитанным чурбаном, чуть ли не Синей Бородой, который женился на моей подруге, чтобы погубить ее. Но вот уже не первый раз я вижу его уязвимость. С Эвансом что-то не так. Я чувствую историю, секрет, тайну. Во мне просыпается азарт. Я вряд ли осознаю, почему Макс Эванс так меня интересует. И уместно ли мое любопытство. И к чему оно меня приведет….

– Он тебя расстроил? – спросила я, – Этот Маркус Бранвен.

Макс едва заметно качнул головой, повернулся резко, всем корпусом. Я потрясенно втянула воздух. Боже, вот это взгляд. Синяя бездна глаз, непроницаемая, пустая, холодная, как ледник. Стекляшки. Словно у мертвеца. Неподвижные, жуткие глаза. Я инстинктивно отшатнулась. И Эванс улыбнулся жуткой, хищной улыбкой. О да, он знал, какое впечатление производит.

– Если бы гонцов с дурными вестями можно было убивать, как в древние времена, я бы сделал это, – Ответил Макс. Холодок прошелся по спине. Он не шутил.

Эванс медленно, но грациозно подошел к столу, с нарочитой рассеянностью провел костяшками пальцев по гладкой поверхности. И эти сумасшедшие, гипнотические глаза не отрывались от моего лица. Да, вот так и падают несчастные женщины, как взрывающиеся звезды на небосводе. Свет еще виден, но их уже нет. Потухли….

– Скажи мне, Мила…, – он взглянул в сторону, освободив меня из плена своих глаз. Небрежный тон, резкая перемена в лице. Плечи расслаблены. Вроде бы снова стал похож на себя. Я облегченно вздохнула, наблюдая за ним в ожидании продолжения вопроса, – Ты живешь с родителями? – Эванс теперь смотрел на картину Моне, словно нашел в ней нечто новое. Я удивленно хмыкнула.

– Тебе это, правда, интересно? – иронично осведомилась я. Он кивнул, все еще изучая Моне, – Да, я живу с родителями и братом.

– Я хотел бы с ними познакомиться, – Выдал Эванс. Я чуть не упала. Он совсем с катушек слетел?

– Зачем тебе? К тому же это невозможно. Предки укатили путешествовать по Европе. Они не любят оседлую жизнь. Мой отец писатель. Ему нужны новые ощущения.

– Давно? – сухо спросил Макс, повернув голову. Взгляд почти ласковый, располагающий к доверительной беседе. Фальшивый насквозь.

– Что давно? – не поняла я.

– Уехали давно?

– Да, недели две назад, – Совсем сбитая с толку, я удивленно смотрела на Эванса, не понимая, какого хрена ему нужно от моих стариков. Макс отпустил взгляд, так и не встретив мой. Темные длинные тени от ресниц легли на впалые щеки. Он побледнел, я увидела, как сжались его челюсти, обозначились скулы. Даже губы потеряли пару тонов. Какие красивые губы…. И когда они улыбнулись жестко, беспощадно, я осознала, что меня обманули. Каким-то образом заставили сказать то, что я не должна была говорить.

– Ты знала, что Энжи встречается с твоим братом. Не могла не знать, – Произнес он напряженным, но уверенным в собственной правоте тоном. Я опешила, хуже, впала в некий шок, временной континуум. Что он такое говорит?

– Неужели нет? – заметив мое неподдельное потрясение, Макс усмехнулся. Темная изогнутая бровь взлетела вверх в удивлении, – Мы снова в одной лодке, – Последние слова пропитаны горечью. Макс сел за стол, устало уронив голову на руки. Было заметно, как тяжело и редко он дышит. Я испугалась. Не за себя. За Макса. В тот день, когда он набросился на Ирвинга, у него было такое же лицо. Чужое, страшное. Опустошенное.

– Это тебе Бранвен сказал? – спросила я. Эванс кивнул, не поднимая головы. – Не может быть. Я не верю.

– Пока мы были в Нью-Йорке, они встречались каждый день. Маркусу нет смысла врать. Он слишком давно работает на нашу семью. И в его обязанности входит не только охрана частной и интеллектуальной собственности компании, но и членов семьи.

– Ты организовал слежку за Ликой? – возмущенно спросила я. – Зачем?

Он откинулся назад, на спинку кожаного трона, устремив пустой взгляд в потолок.

– Не слежку. Я беспокоился о ее безопасности. Когда Энжи злится на меня, она способна натворить вагон глупостей. Вот она и натворила….