Отражение

Столкнувшись с жизненно важной необходимостью создания какого-нить эффекта, подобающего или нет, можно воспользоваться следующей технологией. Ею лучше пользоваться осторожно, иначе она может опередить пользователя собой и воспользоваться им первой. Гротескнуть можно, но предельно осторожно. Итак, берется невинное словцо, которое, во сколько бы ни встало, нужно грубо закинуть в подсознанку потребителя, сделав его, помимо его воли, конечным. Это словцо нужно сделать не просто словцом, а настоящим ловцом. Вброшенное куда надо, оно должно там остаться и укорениться. Укоренившись – развернуться в программу. Да, да, да, мы – про рекламу. Брошенное тупо и напрямую, словцо не пройдет куда надо. Оно пройдет куда не надо, а значит – мимо. Значит, бросать его нужно криво, не тупо, а остро. Цель как всегда – мозг. Нужно построить мост в мозг. Мост для словца-ловца-продавца. А чтобы его пропустило сознанье, словцо обряжается в иносказанье. Подтягиваются к нему за разные места нужные ассоциации. И связываются с ним самым бессовестно-непосредственным образом-безобразием. Эти ассоциативные помощнички сначала расставляются по периметру моста. По мере своего движения между ассоциациями слева и справа, оно, слово, как бы ненароком, предельно случайно задевает краями своих относительных коннотаций нужные нам бока ассоциаций. Причем: коннотации десятистепенные, в то время как ассоциации основные. Так, быстренько и под нервную музычку, наше трясущееся словцо постепенно, мало по малу, заворачивается в нужные нам оберточки. Пряча свою гаденькую личинку в цветастеньком ассоциативненьком сарафанчике. Конзюмер: смотрит на словцо, да не видит сути. А видит нарядненькую матрешечку, танцующую и крутящуюся, на глазах наряжающуюся, изменяющуюся и приближающу. Ю-ся, соответственно. Идет она по мостику, идет, песенку поет, за ней – на мосток восходит… Ну, короче, то, шо надо втюхать. Оно пока стоит, ждет, зараза, своего часу. Готовится к выходу. Разминается, тварь. А матрешечка собирает все оставшиеся тряпочки-лоскутки ассоциаций и оказывается пред взором, отупленным такой невиданной красотищей. Кого-кого? Потребителя, которого нужно прикончить, то бишь, осчастливить нужным ему объектом, триста лет не нужным ему. Подойдя вплотную, обычно на исключительно и обязательно мажорной музыкально-рекламной нотке…

Пауза Станиславского.

Длинная пауза (длина – в пределах допустимого бюджета ролика).

Еще идет (пауза), но скоро кончится.

Начинает кончаться.

Кончается. Раз, два, три, (тут нужен какой-то, типа, блестящий шарик, или взрыв там какой-нибудь, чего-то там яркого, там, такого, ерунды какой-то, короче, понятно).

Матреха разрывается в дребезги. Сарафанчик идет на (ценз.), его потом откопают копьями специальные райтеры, не пропадать же добру!

Словцо вылетает и …

Впивается в мозг! Зачарованного, блин, нашего потребителя.

Все!

Запрещенные приемы

Человеку непосвященному магия представляется детской забавой для взрослых людей. Посвященному в магию она кажется единственным и настоящим ключом к жизни. Как к духовной, так и физической. Человеку развитому становится ясно – магия реальна, именно поэтому ее следует избегать. Духовный человек осознает – магия это преступление против Бога, ложь, возведенная в степень науки, обман, призванный завести в тупик каждого, кто плотно соприкоснется с магическими инструментами. А тот, кто воспользуется хотя бы одним из этих инструментов, оказывается в замкнутом круге причинно-следственной тюрьмы. Освободиться из которой без существенных потерь невозможно. Чаще всего, тот, кто попал в магическое заключение за один недостойный поступок, совершает следующие преступления. С каждым разом – все более тяжкие. Не искупив вины за прошлые грехи, своими же стараниями прибавляет себе новые сроки. В результате – оказывается в пожизненном заключении, часто переходящим в посмертное.