Отражение нарцисса (СИ)

— Как это почему? Человек не овца и не теленок, у него есть самосознание. Это во-первых. А во-вторых, запуская процесс контроля над популяцией, человечество в определенном смысле открывает ящик Пандоры. Я дам тебе почитать один превосходный роман на эту тему, если интересно. Так вот, клонирование — очень скользкая стезя, перспективы которой в масштабах планеты предугадать сложно. Да и есть ли смысл, насколько я знаю — а я недавно подробно изучал эту тему — клоны имеют низкую выживаемость в сравнении с особями, зачатыми обычным способом.

— Вы уверены? — побледнел Лео.

— Это результаты экспериментов над животными, но с людьми, я полагаю, было бы еще сложнее. Одним словом, вредоносная и бессмысленная процедура, а ее идеологи мерзавцы, либо глупцы.

— Вот как… — часто заморгал парень и поднялся из-за стола, чуть не опрокинув стул. — Сеньор, я пойду, у меня есть кое-какие дела дома.

— Лео, брошюры! — окликнул его Брендон.

Тот машинально, словно робот, вернулся и подхватил небольшую стопку литературы по журналистике. «Он совершенно морально уничтожен, разбит, раздавлен», — не без сожаления подумал Фортескью, глядя на его лицо. Репортер сознавал, что поступает жестоко, но он ничего не мог поделать с желанием кричать о своей находке всему миру. Возможно, сей печальный пример послужит уроком другим мечтателям от науки, а жертвы… Ни одно громкое дело не обходится без жертв, и кто, как не мастер пера знал об этом. Он мог бы прямо сейчас завершить свою миссию и навсегда покинуть Бразилию, но оставался самый последний, решающий шаг, без которого она не была бы полной.

В ночной тьме яркой россыпью зажглись множество звезд, укрывая небесным куполом огромный ревущий океан и город, что примостился на его берегу. Лео сидел на пустынном пляже и безучастно наблюдал, как его омывают соленые волны. Казалось, что душа, если она есть, выжжена дотла, и вряд ли уже это можно исправить. Он чувствовал, что стремительно идет ко дну, но справедливо ли идти туда одному? Похоже, Альбьери все равно. Он больше не искал встреч со своим творением, жил обычной жизнью и не помышлял о том, к какой катастрофе привели его научно-философские изыскания. Что ж, это ненадолго. Возможно, Лео обречен, но он разделит по праву свою обреченность с создателем. Именно там, под южным звездным небом Лео принял судьбоносное решение, навсегда изменившее его жизнь и его самого.

========== Глава 27. Последний рубеж ==========

Фортескью, садясь за работу, устало зажег настольную лампу и включил погромче радио. В последнее время он не мог работать без звукового фона, будто боялся услышать неудобные мысли у себя в голове. Дело об оксфордской пятерке основательно вымотало журналиста, и он мечтал поскорее закончить его, но вместе с тем предвкушение триумфа давало сил двигаться дальше и выжимать из себя последнее, чтобы добиться поставленной цели. Основной материал был сверстан и готов к публикации, кроме самой важной детали, ради которой он гнался за клоном по ночному Рио, рискуя угодить под колеса, фальшиво улыбался и любезничал с его простоватой, наивной матерью, изображал из себя надежного товарища и понимающего собеседника. Впрочем, Брендон не исключал того, что при иных обстоятельствах они с Лео вполне могли бы подружиться, но настоящему профессионалу сентиментальность ни к чему. Лео был для него неразгаданной тайной, трудновыполнимой задачей, а уж только после — человеком.

В дверь с силой постучали. Потом еще раз и еще. Фортескью поднялся на ноги и не спеша отправился открывать гостю.

— Не нужно так стучать, я уже иду! — недовольно крикнул он.

На пороге стоял Лео. Вид он имел весьма болезненный, лихорадочный. Парень прошмыгнул в дом и боязливо осмотрелся по сторонам, словно ожидал увидеть посторонних.

— Лео? — удивился журналист. — Что-то случилось? Ты, кажется, чем-то весьма озадачен.

— Сеньор Брендон, — еле слышно сказал Лео. — Я принял очень важное решение.

— Неужели? Какое? — Фортескью буквально замер в предвкушении победы.

— Я… я должен вам рассказать правду об одном ужасном деле, не только вам, но и всему миру.

— Успокойся, сядь, — провел его Брендон вглубь дома. — Я тебе сейчас чего-нибудь налью, а то ты весь трясешься.

— Не надо ничего, — вцепился в его руку Лео, — пожалуйста, просто выслушайте меня.

— Итак, — репортер уселся напротив и с самым участливым видом приготовился слушать, — о чем ты хочешь поведать?

— Если честно, я никогда бы не стал делать того, что собираюсь, мне бы даже в голову такое не пришло, если бы не вы и наши беседы. Я понял, что не имею права молчать, но я ужасно боюсь. Вы единственный журналист, которому я доверяю, пусть уж лучше вы, чем кто-то другой.

— В чем же дело, в конце концов?..

— Вы даете клятву, что не раскроете моего имени и не покажете моего лица?

— Конечно! — воскликнул Фортескью с оскорбленным видом.

— Помните, мы говорили о клонах? Так вот, — глаза рассказчика горели неестественно ярким огнем, — я и есть клон.