Отражение нарцисса (СИ)

— Это больше, чем предательство, это как если бы весь мир вокруг перестал существовать. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да, могу представить. Лео, ты видел того человека, с которого тебя клонировали?

— Видел однажды. Случайно столкнулись на улице.

— Что ты почувствовал в тот момент?

Лео непроизвольно дернул шеей.

— Мне захотелось убежать от него. Не то чтобы я испугался или он показался мне неприятным, просто… Вы боитесь гадалок? Ну, тех, кто прорицает будущее и все в таком духе?

— Я не боюсь, но многие, полагаю, относятся к ним настороженно.

— Они мне никогда не нравились. Я не хочу знать, каким будет мое будущее, а тут увидел его вживую. Как будто на машине времени слетал, это ужасно.

— Как бы ты определил свое место в мире?

— Никак, сеньор. Никак бы не определил.

— Ты не признаешь себя полноценным членом общества, считаешь, что тебе недоступны те же блага, что и другим людям?

— У всех людей есть мать и отец, — после некоторой паузы продолжил Лео. — А у меня нет отца, да и мать не совсем мать. То есть, я люблю ее и считаю матерью, но на самом деле я как бы приемный. Сирот усыновляют уже родившимися, а меня усыновили еще в утробе. Звучит как полный бред, но это правда. Я прочитал много всего на тему клонирования. Даже у сирот когда-то были родители! Даже у тех, кого зачали в пробирке, есть родители! Только не у меня. Вы понимаете, что это значит? Как я могу быть равным другим людям? Это я еще не говорю о том, что живу в постоянном страхе состариться и умереть, потому что никто не знает точно, как будет вести себя мой организм. Говорят, клетки клонов старятся очень быстро.

— Так значит, ты страшишься будущего? — догадался Фортескью.

— Очень, сеньор. Хотя иногда уже думаю, что мне все равно. В конце концов, смиряешься с любой мыслью. Ты привыкаешь так жить.

— Лео, — Брендон на минуту отложил ручку и откинулся слегка назад на спинку стула, — чему, по-твоему, должна научить эта история людей во всем мире? Что бы ты сказал ученому, который готовится повторить эксперимент доктора Альбьери?

— Не надо, — кратко ответил Лео. — Не надо повторять, хватит одного меня.

— Мир услышит тебя, можешь не сомневаться, — сказал Фортескью, и на несколько мгновений воцарилась гробовая тишина.

— Когда выйдет газета? — беспокойно спросил парень.

— Завтра я отправлю материалы по электронной почте в Лондон, а на следующее утро газета выйдет в тираж.

— Хорошо, — рассеянно пробормотал Лео. — Сеньор…

— Да? — поднял голову Брендон.

— Что будет с моим от… с доктором Альбьери? Его посадят в тюрьму?

— Как минимум, лишат врачебной практики и нивелируют все его заслуги. Насчет тюрьмы не уверен — в восьмидесятые законодательно еще не существовало запрета на клонирование человека.

— И не надо тюрьмы, — голос Лео дрогнул. — Вполне достаточно унижения.

«Он думает, ему станет от этого легче», — усмехнулся про себя Фортескью. Однако же, будучи хорошим психологом, он уловил в его фразе нотки, говорившие ему сильно поторапливаться с выпуском статьи. Счет шел не на дни — на часы.

— Лео, большое тебе спасибо за интервью. Ты сегодня совершил великое деяние, мы вместе его совершили. Люди, узнав о твоей непростой судьбе, сделают правильные выводы.

— И не будут клонировать других?

— Нет, не будут.

— Это хорошо, — через силу улыбнулся Лео. — Я боялся, что после меня людей начнут выращивать, как коров на убой. Вы знаете, что я вижу про это сны?

— Ужасные сны, должно быть, — сочувственно покачал головой журналист.

— Не то слово. Но больше они мне сниться не будут, я в этом уверен.

— Разделяю твою уверенность, — Брендон крепко пожал ему руку на прощание. — Удачи тебе!

— Спасибо, удача мне пригодится. Сеньор, только скажите мне, когда газета выйдет, ладно?

— Договорились, — журналист старался не смотреть ему в глаза. — До свидания, Лео, мне пора садиться за работу!

— До свидания, сеньор Брендон!

Фортескью закрыл за ним дверь и бросился звонить в Лондон. Его спешка была обусловлена не только опасениями за Лео, но и за самого себя. Все нужно было делать быстро, не давая себе опомниться, ведь от последнего рубежа его отделяла всего пара шагов — глупо сдаваться на таком этапе.

— Мистер Ньюман? — проговорил Брендон в трубку. — Я взял интервью у клона. Максимум через четыре часа все материалы будут у вас.

— Превосходно, превосходно! — пришел в восторг господин на том конце провода. — Но не забывайте о конфиденциальности, нам не нужны проблемы.

— Все строго конфиденциально, сэр.

— Я горжусь вами, Фортескью! В нетерпении жду материалы, до связи!

Журналист отключил телефонный аппарат и погрузился в кропотливую работу, захватившую его так, точно огромная океанская волна понесла хрупкую дощечку. Свет в окне съемного дома не погасал до самого позднего вечера.

— Лео, ты не будешь есть? — крикнула Деуза сыну, молниеносно промчавшемуся мимо нее по винтовой лестнице на мансарду.

— Я не голоден, мама! — резко ответил тот сверху.

— Что это с ним? — удивилась донна Мосинья. — Чего он так носится, какая муха укусила его на этот раз?

— Мама, я пойду к нему, — взволнованно сказала Деуза. — Он показался мне слишком бледным.