Отражения

Когда его тело с глухим мягким звуком опустилось на дно пещеры, Лиз была мокрая от пота и еле двигалась от усталости. Ныли руки. Но времени на отдых не было. Даже не думая о том, чтобы ослабить узлы, она вынула аптечку, нашатырь, заморозку, и начала быстрый осмотр. Но Олав был цел и невредим, ни одной ссадины и кровоподтека. Нашатырь, вот, чего оказалось вполне достаточно.

— Привет, Лиз, — хрипло проговорил Олав. — Ты слышала? Тут кто-то поет.

— И что? — она вытаращила на него глаза.

— Я испугался до чертиков, клянусь, а потом темнота. Кромешная, а в конце яркий-яркий свет.

— Тьфу на тебя. Это я пела, пока тебя ждала.

— Точно. Давай-ка продолжим. Развязывай меня. А кто эти девушки?

— Хор Пресвятого Вознесения, — пробубнила Лиз. — Поклонницы твои.

Лиз быстро собирала все разложенные вещи. Она чувствовала себя вяленым мясом, и лихорадочно принялась искать фляжку-sos. Достала, отпила жадно, потом несколько маленьких глотков, села и оперлась о стену. Несколько раз прокачала воздух через ноздри по-йоговскому способу и покрутила плечами.

— Олав, у нас экстренная ситуация.

— Излагай.

— Какие-то вибрации возникают через равные промежутки времени и напрямую воздействуют на наше психо-эмоциональное состояние. Это факты. Вот версии. Возможно, это только в норах. Также возможно, что их действие на организм сильнее, чем мы уже пережили, и туннели, наоборот, смягчают эти колебания. Тогда самая жуть впереди.

— А как часто это происходит?

— Не знаю, я отбила хронометраж один раз. Размер отрезка предстоит узнать.

Снова глоток. Закрыла глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — её голос стал ровнее.

— Могло быть и получше. Мы ведь только зашли, но, — он усмехнулся и развел руками.

— Ты вообще в отключке пролежал, — голос дрогнул, прорывалось женское бессилие.

— Mi petas pardonon! Прошу прощения.

Помолчали. Олав поправлял снаряжение.

— Я мог умереть? — он произнёс это вкрадчиво, заговорчески и посмотрел исподлобья горящими глазами.

— Шестьдесят процентов, — Лиз выдохнула.

Олав подошёл вплотную и обнял подругу.

— Я так испугалась, это просто кошмар, зову тебя в этой темноте и ничего. А у самой сердце прыгает, я как истеричка вся на взводе дрожу и от тебя ни звука. Diable…

— Дорогая! Ты снизошла до эсперанто!? Спасибо, спасибо, спасибо. Тебе просто нет цены, подельница!!

Лиз тихо засмеялась и провела тыльной стороной руки по носу.

— Да ладно тебе, эсперанто это. Я за инглиш. Что дальше?

— Риторический вопрос. Работаем, — Олав стоял напротив и пристально наблюдал за девушкой. — Ты как?

Она подняла большой палец, по-мужски высморкалась и продолжила сухо и по делу.

— Поправка на ветер?

— Изучаем обстановку, делаем дело. А ты приглядись к этим паронормальностям. Они тоже местное сокровище.

— Ок. Тогда нам туда, — и, махнув рукой туда же, куда и воительницы, побежала по коридору.

Неполадки и непредвиденные обстоятельства на вылазках случались всегда. На то это и охота, чтобы преодолевать совершенно непредсказуемые преграды. И Лиз неслась вперед, надеясь, что сейчас, как и прежде, совершенно переключится на тайники и сокровища. Но ожидание таинственного пения вызывало в ней судороги.

Лиз обернулась назад. Олав шел следом в своем ритме. Несколько взъерошенный и растерянный он осматривался, делал фото, выискивал детали и что-нибудь новенькое, еще невиданное и неизвестное. Была у него одна навязчивая мысль стать великим мужем от науки, обнародовать свои находки и удовлетворить манию величия. Жажда денег всегда побеждала в этой неравной схватке. И тем не менее с азартом профессионала он вновь и вновь исследовал «объекты».

Эстетика гробниц и кладбищенская романтика Лиз не волновала. Вот остренькие ощущения — другое дело: оказаться там, где нельзя, покуситься на чужое, пережить моменты страха, жажду победы, насладиться ощущением собственной власти! Вот это дело.

— Олав, — она окликнула его неожиданно в такой близости, что почти касалась плеча, — у меня плохое предчувствие. Кажется, вот-вот начнётся. Если ты вырубишься, что мне тогда делать?

— Нашатырь, — рассеянно ответил он, зарисовывая часть фигуры одной из охранниц, — А вообще, надо бы записать это. Сможешь?

— Конечно. Но я… у меня… — она замолчала в поисках точной формулировки.

— С нашим оборудованием, здесь и так клад можно насобирать. Доставай микрофон, настрой технику, — продолжал Олав.

— Я все больше думаю, выжить бы, — она пробубнила в нос.

Пальцы деревенели, дыхание учащалось. Лиз сглатывала бесконечную слюну и возилась с внешним микрофоном. Она поглядывала на партнёра и заставляла себя улыбаться. Её ведь всегда умиляла эта кропотливая возня…

Вдруг Лиз беспомощно заморгала и задвигала руками в поисках опоры: к ее горлу подступил комок, по коже пробежала ледяная волна. В этот же миг туманный свет задрожал, будто осыпаясь на землю множеством монохромных пикселей, но она различила, как упал Олав, и мелкие подрагивающие судороги обезобразили его прекрасное лицо. Пальцы нащупали кнопку на часах, непослушные, скользнули, все-таки нажимая. Она повалилась на пол.