– Все так, – она кивнула, продолжая мягко улыбаться. – Но вы абсолютно правы: вода – накопитель и проводник. Она легко запоминает то, что ей говорят, и так же легко откликается на призыв нашей воли. И, в отличие от ветра, ее проще удержать в руках. Поэтому попробуем поработать с водой. Сделайте что-нибудь с этим фонтанчиком, леди Лидделл, – Антея встала и отошла ближе к окну, словно ее привлекло что-то там, за ним. – Поймайте воду и подчините ее себе. Заставьте течь в другую сторону, превратите в пар, в лед или в дождь.
Это было похоже на приказ Присциллы затушить свечу – любым способом, который придет ко мне в голову. Главное – магией.
– А если я не смогу?
– Не буду вас ругать, – Антея дотронулась до розово-фиолетового цветка орхидеи, словно ткнула пальцем в нос котенка. – Не получится сегодня – получится в следующий раз. Я помогу вам, – я слышала, как ее шаги отзываются легким стуком каблуков о плиты и шелестом листьев. Антея оставила меня одну, но была рядом. – Найдите воду в себе, леди Лидделл. Не ту, из которой вы состоите, – я расслышала усмешку. – А ту, которая значит что-то для вас. С этого будет проще начать.
Я подалась ближе, пересела на край фонтанчика, чувствуя, что еще немного – и намочу в нем юбку или рукав. Платье, к счастью, было простым, одним из тех, которые достались мне от Гейл – тонкая шерсть, синяя, как воды Ренре в солнечный день. Моя ладонь скользнула над водой, я наклонилась ниже и увидела свое отражение: бледное лицо, рассеянно приоткрытый рот, аккуратные локоны, оставшиеся после вчерашней прически, над которой трудилась одна из горничных, потому что ужинали мы у Аниты.
Муть улеглась, и вода снова стала прозрачной. Здесь было неглубоко, наверное, я могла бы погрузить руку в фонтан по локоть и достать до дна, не наклоняясь низко. В воде не было ни рыбок, ни улиток, ни прочей живности, только зеленоватые камушки на белом мраморе, песок и пара блестящих осколков, то ли стекло, то ли брошенные в воду кристаллы.
По воде шла легкая рябь, искажающая мое отражение, как кривое, неверное зеркало.
– Следите за дыханием, леди Лидделл. У него, как и у волн, есть ритм.
Фраза, почти напевная, была сказана не вовремя – она была как попавшийся под ногу корень и сбивала. Или наоборот – возвращала меня на место оттуда, где я заблудилась и растерялась, не зная, что делать.
Я прикрыла глаза и сделала глубокий вдох.
Антея ходила рядом, ее шаги то замирали, то я снова слышала, как каблуки ударяются о каменный пол или как под ними шуршат мелкие камушки, украшающие искусственные клумбы.
Пахло влажной землей, зеленью и чаем. И цветами. И водой тоже.
Так же, как в той оранжерее, куда мы с Кондором ходили ночью. Там был искусственный пруд, в котором жили крупные, любопытные рыбы. И мотыльки размером с ладонь, красно-серые и опасные для тех, кто пришел с недобрыми намерениями.
Фонтан журчал совсем как ручей рядом с алтарем. Я представила себе воду, текущую сквозь снег по серым камням, слишком быструю, чтобы застыть на морозе, и почти почувствовала, насколько ледяной она должна быть. Такой ледяной, что сводила бы зубы у того, кто осмелился ее пить, обжигала бы холодом пальцы тому, кто дотронулся до нее. Эта мысль была такой яркой, что мне показалось, словно в воздухе запахло морозом, холодным зимним утром, дымом и чем-то еще, чем не могло пахнуть здесь, в маленьком царстве весны. И сам воздух вдруг стал другим, свежее, прозрачнее, мир вокруг – ясным и чистым, каждый оттенок в нем – четким. Волны дробились, ударяясь о мраморный край чаши, блики света рассыпались искрами.
Я вдыхала зиму и выдыхала ее.
К журчанию фонтана прибавился еще один звук, еле слышное потрескивание, хруст, легкий хрустальный звон.
Шагов Антеи я не слышала.
Мое отражение в черной воде смотрело испуганно – там, за тонким слоем прозрачного льда, который плавал на поверхности фонтана, как пенка на молоке.
– Чудесно, леди Лидделл, – ладонь ударилась о ладонь, потом еще раз – Антея аплодировала мне. Я вздрогнула и почти отскочила от фонтана. – А вы говорили, что не получится.
Лед в фонтане пошел сетью трещин, как стекло, в которое попал камень, и рассыпался мелкой крошкой. Осколки плавали, медленно тая, вода снова становилась прозрачной. Не черной. Обычной.
Антея подошла ближе и взяла меня за руки. Ее кожа показалась мне обжигающе теплой.
Мои пальцы дрожали и были почти синими от холода.
Для меня разожгли камин в гостиной и принесли шаль. Тонкую, как паутинка, серебристо-белую, очень теплую и мягкую. Я дрожала, но уже не от холода, хотя все еще ощущала его след где-то на пальцах и в сердце. Меня трясло от испуга.
Антея вручила мне чашку с чем-то теплым – то ли чай, то ли просто подогретая вода.
– Вот, – она заставила меня обхватить чашку ладонями. – Просто подержите в руках, станет легче.
На лице волшебницы не было ни тени страха или тревоги. Антея была спокойна, словно то, что произошло, не стало для нее сюрпризом. Убедившись, что я не собираюсь замораживать чашку и что не расплескаю ее содержимое себе на колени, Антея села в кресло напротив, закинув ногу на ногу.