Отражения

Амелия же чувствовала себя так, словно на нее все время смотрят – кто-то, чей взгляд не сулил ей ничего хорошего. Она не раз ловила себя на том, что начинала сутулиться, сжиматься, словно хотела спрятаться от чего-то, а потом, когда лорд Дамиан, бросив пару лестных фраз, от которых Кармиль расцветала, как майская роза, уходил, Амелия словно заново училась дышать.

В остальном все было несложно.

Экзамен, устроенный леди Бронкль, казалось, полностью ее удовлетворил.

Он, как она выразилась, показал, что знания юных леди вполне соответствуют их высокому статусу, хотя и требуют некоторой доработки и шлифовки. Системности. Полноты. Леди Бронкль составила для каждой принцессы целый план, по которому им предстояло заниматься, и не щадила своих высокородных учениц, несмотря на сезон балов, словно боялась не успеть подготовить их к чему-то важному.

Они повторяли историю, географию и этикет, упражнялись в сочинении писем разного толка – от деловых до сердечных, читали по ролям пьесы и короткие рассказы, по которым после этого писали эссе, высказывая свой взгляд на прочитанное и доказывая его ценность. Потом, обещала леди Бронкль, когда пройдут балы и отпадет необходимость тратить время на уроки танцев, которые вел господин Рихтер, седоволосый, но ловкий и по-злому наблюдательный, после того, как закончится суета с переездами, они будут читать книги посерьезнее, а еще – учиться живописи, потому что в живописи, увы, их высочества совсем не преуспели.

***

Утром после последнего, двенадцатого бала у Амелии слегка кружилась голова.

Она проснулась сама, удивившись, что никто не разбудил ее, и долго моргала, наблюдая, как за окном спальни медленно падает пушистый снег.

Это утро в сравнении со всеми остальными утрами в Альбе было ленивым. Завтрак принесли в спальню – не понадобилось одеваться и спускаться вниз, в утреннюю столовую, где обычно собиралась все обитатели дома. Никто не торопил, даже горничные, которые после завтрака помогали Амелии облачиться в платье – тонкая шерсть цвета зимней воды и крыльев голубя, серо-синяя, мягкая, будто бы и не шерсть вовсе – не суетились, не роняли шпилек, не вертели Амелию туда-сюда, чтобы быстрее зашнуровать, застегнуть, одернуть ее одежду.

Горничные почему-то даже улыбались, чего за ними никогда не водилось.

Ни леди Алексиана, ни леди Катарина, как оказалось, еще не проснулись.

Амелия просидела в классной комнате одна почти четверть часа, листая сборник поэзии – избранные строки для юных девиц, значилось в его аннотации, предназначенные для ума и сердца, – и разглядывая пейзажи, которые леди Бронкль оставила на своем столе. Вересковые пустоши, серые камни, низкое небо – везде были они, и Амелия подумала, что у леди Бронкль, должно быть, в сердце тоже вересковая пустошь. Она застряла в ней, как похищенное дитя, и не может выбраться, поэтому рисует раз за разом привычный образ, чтобы кто-то со стороны заметил это и понял – и вывел ее, наконец, из этого сумрачного мира в мир людей.

Дверь скрипнула и с легким стуком закрылась.

Амелия вздрогнула и встала прямо, пряча руки за спиной.

Леди Бронкль, казалось, не ожидала увидеть ее здесь. Она застыла, так и не сняв ладонь с дверной ручки, с искренним удивлением на лице. Прекрасные рыжие волосы снова были собраны в низкий пучок, но сегодня одна непокорная прядь выбилась: локон свисал со лба, красиво обрамляя лицо леди Бронкль, и та, кажется, не торопилась его усмирять.

Только заправила за ухо.

И стерла удивление с лица, заменив его привычной уже доброжелательной строгостью.

– Не думала, что застану вас здесь, ваше высочество, – сказала леди Бронкль и присела в изящном реверансе. Амелия ответила ей рассеянным кивком. – В столь ранний час на утро после большого празднества.

– Но мы никогда не прекращали занятий, насколько бы поздно ни заканчивался бал или вечер, – ответила Амелия.

Гувернантка подняла взгляд и удивленно посмотрела на нее:

– Вчера ваша матушка, ее светлость вдовствующая герцогиня, сообщила мне, что и вы, и ваша сестра заслужили отдых. Но раз вы все-таки здесь, – она сделала приглашающий жест. – Мы можем провести занятие как вам будет угодно. Поэзия? – леди Бронкль заметила книгу, которую Амелия оставила на краю своего стола. В ее голосе была еле заметная усмешка. Или Амелии показалось.

– Да… Я, эм, – Амелия попыталась вспомнить, зачем вообще взяла эту книгу в руки. – Я пыталась занять себя, пока ждала вас.

– Не самое плохое занятие, – леди Бронкль кивнула, проходя к своему столу. – Увлечение поэзией красит благородную леди, а знание наизусть классических строк и умение к месту использовать их в беседе скажут о ней лишь хорошее. Если вы желаете, ваше высочество, сегодня мы можем поговорить о поэзии, – она остановилась и положила руку на столешницу. – Или у вас есть иные пожелания?

Амелия моргнула и задумчиво посмотрела на мольберт.

Лиловый вереск, серые камни, темная земля и белесый туман, из которого словно бы проступал пейзаж, здесь, в светлом зале роскошного особняка в самом сердце Альбы, казались дверью в другой мир.