Отражения

– Одно выходит в тупик, – ответил Кондор, выдвигая последний ящик и касаясь его не только пальцами, но и чарами. – Почти в стену, глухую притом. Чтобы было меньше свидетелей. Но могу поспорить, – он не без труда приподнял деревянное дно, под которым был тайник. С ножом это было бы проще. – Могу поспорить, что окно зачаровано так, что хозяин дома мог увидеть в нем много чего интересного.

– И выйти куда угодно?

Ахо с любопытством уставился на закрытые ставни, словно пытался разглядеть в вязи символов то, что видел волшебник.

– Там нет знаков Двери, – Кондор покачал головой. – Только Окно. Не уверен, что чары сохранились, но…

Но это как минимум – интересно.

Тайник, конечно, был пуст. Пара высохших пауков лежала в нем, скорчившись на выложенном сукном дне.

– В любом случае, – Кондор вернул ящик на место и встал с пола, – у меня есть кабинет, в котором можно развернуться, не опасаясь, что случайные чары проникнут в дом. Лорд Рендалл – умный человек, – добавил он задумчиво, больше для себя. – Умный и осторожный.

Сияние контура погасло легко, стоило только приказать ему – видимо, чары подчинялись не конкретному человеку, а любому волшебнику или тому, кто считается владельцем дома. Это то, что стоило уточнить при случае, и Кондор подумал, что, если Анита все-таки пришлет леди Лидделл формальное приглашение на днях, он не будет отказываться сопровождать девушку. Как полагается старшему родственнику.

– Будь добр, превратись в кота, – сказал Кондор, открывая дверь.

На личике фэйри отразилось явное неудовольствие.

– С превеликой неохотой, милорд, – сказал он и, отвесив в воздухе шутовской поклон, стал черным вихрем, который вылетел из комнаты и обернулся котом.

Чуть более сердитым, чем раньше.

***

Амелия заболела.

Сказалось переутомление и неосторожная прогулка в промозглых зимних сумерках. Если бы не лорд Дамиан, неизвестно, чем бы эта прогулка закончилась: он заволновался и пошел искать ее, высказав безалаберной гувернантке все, что думал о ней. Именно лорд Дамиан нашел Амелию у пруда, напуганную, дрожащую от лихорадки. Именно он принес ее в дом, уже без сознания.

Кармиль пробралась к ней ночью и рассказала Амелии, уже пришедшей в себя, но все еще сонной, как все испугались, как побледнела леди Бронкль, как сжались в углу девочки-фрейлины, затихли, как стайка напуганных птичек. Кармиль тоже испугалась – не меньше других.

– Лорд Дамиан был бледен и зол, – говорила она шепотом, потому что за приоткрытой дверью леди Бронкль то ли дремала, то ли плакала, но в любой момент могла зайти. – Зол, бледен и так красив! Его глаза, кажется, горели огнем! Он нес тебя на руках, как будто бы ты весишь не больше кошки!

Глаза Кармиль тоже горели – в затуманенной голове Амелии мелькнула мысль, что, может быть, сестру тоже лихорадит, что жар перекинулся и на нее тоже. Но нет – всему виной был лорд Дамиан.

Красивый лорд Дамиан, таинственный, чуть мрачный, словно что-то в его прошлом отбрасывало тень на настоящее.

Пугающий лорд Дамиан, похожий на принца болот с картинки в книжке со сказками. Темные волосы, короткие, как у военных, а не у волшебников, темные глаза, губы, на которых то появлялась, то исчезала тонкая, блеклая, зыбкая улыбка – словно он не умел улыбаться как человек, и знал, что этим выдаст себя.

Опасный лорд Дамиан, который знал про Амелию больше, чем она сама про себя знала.

Или, может быть…

Амелия перевернулась на спину и коснулась ладонью потного лба. Ее закутали, потому что она дрожала от озноба, и сейчас, когда он закончился, стало жарко. Чашка с горьковатым отваром из трав стояла рядом на столике, и Амелия сделала сестре жест, чтобы та подала ее.

Отвар почти остыл.

– Он пришел к нам и спросил, где ты, – сказала Кармиль. – Словно чувствовал, что что-то не так.

Амелия лишь кивнула.

– Я не хочу, чтобы леди Бронкль прогнали, – Кармиль вдруг растеряла всю свою уверенность и восхищение и превратилась в маленькую, очень расстроенную девочку. – Она нравится мне.

– Я тоже не хочу, – прошептала Амелия.

Язык едва шевелился во рту.

После того, как она приподнялась на локте, чтобы сделать несколько глотков из чашки, голова начала кружиться.

Амелия откинулась на подушки и прикрыла глаза. В камине справа все еще горел огонь, и перед глазами маячило оранжевое пятно. Было уютно и почти не страшно, словно все, что случилось, осталось в прошлом. Амелия свернулась клубочком, подвинувшись поближе к сестре.

Кармиль говорила что-то еще, болтала, как заведенная, пока ее болтовня не прервалась негромким «ой» и быстрыми шагами в сторону потайной двери.

Потом Амелия услышала другие шаги – осторожные, словно тот, кто был в комнате, старался, чтобы его не заметили. Нежная, прохладная ладонь легла на лоб Амелии. Пахло травами, теплом и розовой водой – рукавом леди Бронкль.

– Тс-с, – сказала гувернантка, когда Амелия зашевелилась и посмотрела на нее – лицо чуть расплывалось. – Спите, ваше высочество. Вам нужно спать.

– Угу, – сказала Амелия, моргая.

– Жар спал, – леди Бронкль деловито поправила одеяло, которым была укрыта Амелия. – Это хорошо. Наверное.