Отраженная угроза

Выглядеть идиотом не хотелось. Тем более это не первый раз. Сенина вдруг разобрала злость. Он достал планшет и нашел фрагмент записи, где врач волочит по коридору мертвеца.

— Не объясните ли заодно, что это такое? — Губернатор внимательно просмотрел запись. Удивленно хмыкнул, почесал подбородок. Потом позвал врача.

Тот смотрел на экран с ледяным спокойствием, ни один мускул не дрогнул.

— Ты хотел кого-то удивить этим или, может, напугать? — холодно произнес он.

— Я хотел бы получить объяснения, — ответил Сенин,

— Хорошо, получишь. Обращал внимание на деревянное строение за периметром? Это молебная палата. А рядом, как полагается, кладбище. Представь себе, у нас тоже умирают люди. От болезней, от несчастных случаев. И моя обязанность регистрировать каждую смерть, а также проводить необходимые исследования — я имею в виду вскрытие. У меня есть для этого специальное помещение — там и сделана запись. Проверить легко.

Врач повернулся и с холодным достоинством удалился. Сенин почувствовал себя, мягко говоря, неловко.

— И тем не менее, — сказал он губернатору, — я обязан сообщить в Сектор, что здесь развилась опасная биологическая культура. Я обязан заказать оборудование и материалы для решения проблемы. Это нужно сделать срочно, и я удивлен, почему этого не сделали вы.

— Мы не думали, что это так серьезно, — ответил Ковтун, и Сенина просто взбесила эта детская отговорка.

— Сегодня же, — сказал он, — я воспользуюсь вашим гиперпередатчиком.

— Да, конечно! Только, боюсь, сегодня не получится. Там что-то с питанием…

— Думаю, мы найдем способ это исправить, — сказал Сенин, и тут в наушнике раздался сигнал вызова.

— Командир, — донесся голос Карелова. — Мы нашли тело.

— Какое тело? — оцепенел Сенин.

Губернатор при этих словах замер и буквально вцепился в него пронизывающим взглядом.

— Тело этой девушки. То же самое лицо. Просто копия. Перелом свода черепа. Ее приложили головой об угол.

— Что там еще? — с подозрением спросил Ковтун. Сенин едва заметно покачал головой. Губернатор в упор смотрел на него, а он смотрел на губернатора. В мозгу словно стучал огромный колокол. Он бил в набат, он говорил, что всё, сказанное Валенски, — правда. Кошмарная, невероятная, несусветная правда. И что перед Сениным стоит не губернатор, и вообще не человек, а чужеродный организм с непознанным внутренним миром и непредсказуемыми намерениями.

— Извините, мне надо идти, — сказал Сенин.

Через секунду он со всех ног мчался к насосной станции.

* * *

— Они сломали передатчик, — сказал Вельцер.

Он сидел в кресле и крутил в пальцах диск с рапортом. С уже бесполезным рапортом.

— Что значит — сломали? — спросил Сенин. — Разворотили пульт кувалдой?

— Нет, они аккуратно что-то испортили или просто вынули. Я полчаса тряс за шиворот инженеров, они много извинялись, обещали всё исправить, но… — Вельцер с досадой махнул рукой.

— Понятно, — вздохнул Сенин. — Это я виноват.

— Не понял, командир. — Карелов поднял на него глаза.

— Я сказал губернатору, что сегодня же затребую у Сектора все средства для уничтожения грибницы.

— Это непростительная ошибка, — тихо сказал Валенски. — Я же предупреждал, что всё нужно делать тайно. Они не дадут грибницу в обиду, всеми силами, всеми средствами будут мешать вам.

— Так уж и всеми? — усмехнулся Сенин. — А если потребуется нас вообще убить?

Валенски неопределенно пожал плечами.

— Вряд ли. Мы ведь должны стать такими же. Зачем же нас убивать…

— А если им припрет? Если я сейчас обвяжусь взрывчаткой и пойду взрывать грибницу.

— Это не так просто. — Валенски кисло улыбнулся. — Тело грибницы глубоко, рядом с реактором или под ним. А волокна — это так, придатки, которыми она ощупывает и промеряет нас.

— Значит, взорву реактор, — со злостью процедил Сенин. Он откинулся на спинку кресла и перевел дыхание. Он дико устал за этот день, ему хотелось спать.

— Не понимаю я, — сказал он. — Не понимаю, что у них в голове творится. Ну, вот, допустим, я говорю, что иду взрывать грибницу. Что чувствует при этом подражатель? Он твердо знает, что должен мне помешать, или, может быть, он в беспамятстве, как лунатик, идет и протыкает мне колесо на вездеходе — что?

— Я не знаю, — виновато произнес Валенски. — Я не могу всего знать. Над такими вопросами должна работать большая научно-поисковая бригада — с узкими специалистами, с аппаратурой. А я — что я могу?..

— Послушай, командир, — подал голос Муциев. — А надо ли нам сейчас обсуждать эту зоологию? Может, подумаем, как головы сберечь?

— С головами нашими ничего не случится, мы предупреждены, и… В конце концов, у нас остается лагерь, где будем сыты и согреты. Как прикрыть людей — вот над чем надо думать.

— Скоро ночь, — глубокомысленно проговорил Валенски и поежился.

— Надо думать, — повторил Сенин. — И главное сейчас — связь.

— Я не сумею восстановить передатчик, — сказал Вельцер. — А наша аппаратура — это так, игрушки. Если только на орбите не появится какой-нибудь случайный лайнер…