Отраженная угроза

— Ну, может, и так… — Гордосевич окончательно сник. — Я поэтому никому про вас и не сказал. Вельцер установил пеленгаторы, когда вашу посадку засекли, а я вчера метку заметил и сразу стер.

— Так. — Сенин потер виски. — Только этого нам не хватало. В команде появились оборотни.

— Но ведь это еще неточно, — сказал Гордосевич, однако интонация при этом была почти вопросительная.

— Слышишь, биолог, какие тут у нас дела?

— Слышу, — отозвался Валенски.

— Вот бы сейчас пригодился твой сепаратор, а?

— На рейдере есть сепаратор.

— Это хорошо. Это правильно. Заодно и этого паренька проверим, да? Ты не против, Гордосевич, если мы и тебя проверим? А то, может, ты только на вид такой смирный.

— Да проверяйте, — удивленно пожал плечами Гордосевич. — Мне бояться нечего, я чистый.

— А откуда ты знаешь, что чистый. Они все ведь тоже думают, что чистые.

— Ну, что же, я себя не знаю?

— Неубедительно, — развел руками Сенин. — Но ты не переживай. Мы охоту на ведьм сейчас устраивать не будем. Всё равно «мочалке» скоро конец.

Он пристально посмотрел на Гордосевича — как тот отреагирует на эту новость. Но тот реагировал нормально. Не только с интересом, но и с радостью.

— Вы уже все сделали?

— Сделали.

— Отлично. Значит, скоро домой?

— Не очень скоро, но дело идет к концу. И это нас безумно радует. И всё-таки интересно, почему тебя не тронул твой подражатель? Может, он еще в пути?

— А я откуда знаю? — Гордосевич нахмурился — ему, конечно, не нравился подобный разговор.

— А если он тоже измененный, как я? — подал голос Валенски.

— А мы у него спросим. Слышь, Гордосевич, ты случайно не измененный?

— В каком смысле? — удивился тот.

— В твоем организме есть искусственные клетки?

— Клетки? — Парень тихо рассмеялся. — Да у меня не клетки, у меня сердце из фиброкерамики.

— Что-что? У тебя искусственное сердце?

— Уже лет десять. Шрам от операции еще не совсем зарос. Показать?

— Показать, — кивнул Сенин.

Валенски даже подполз поближе, чтоб всё рассмотреть. Действительно, через середину груди у Гордосевича тянулась тонкая бледно-розовая полоска.

— Вот оно что… — пробормотал Сенин. Он вдруг понял, что с души словно камень свалился. — Как же тебя на службу взяли с этой штукой?

— Эта штука, — усмехнулся Гордосевич, — может работать еще двести лет после того, как я умру. Это самая надежная штука из всего, что у меня есть.

— Нам повезло, — подал голос Валенски. — У нас есть еще один надежный союзник. Искусственное сердце грибница не повторит ни при каких условиях.

— Ну, ладно, — коротко вздохнул Сенин. — У меня возникло непреодолимое желание выпить. А у нашего научного светилы, я знаю, есть спирт. Как тебе такой расклад, Валенски?

Биолог что-то проворчал, но затем проворно залез в контейнер и представил обществу плоскую серебристую канистру.

— Сейчас изготовим что-то вроде ликера, — сказал он, подтаскивая коробку с пищевыми концентратами.

— Гордосевич, что там у вас творится за периметром? — вспомнил Сенин. — Кто-то основал новый город?

— Там больные, — ответил Гордосевич. — У нас, оказывается, чуть ли не эпидемия. Три семьи уже заразились, их решили пока отселить от остальных.

— Что-что? — Валенски оторвался от приготовления выпивки. — Какая эпидемия? Чем они больны?

— Ну, я ж не доктор, — развел руками Гордосевич.

— Но хотя бы как это выглядит? Что — кашель, понос, припадки?

— Не знаю. Нет там никаких припадков. Главный док нашел у них какую-то заразу, а в чем дело, никто толком не знает. Думаю, ничего страшного.

— Вот еще новости… — пробормотал Сенин. — А я-то уже собирался туда переселяться.

— И переселяйся, — пожал плечами Гордосевич. — Народ живет — и ничего. Ну, заболели несколько человек, бывает…

— Обязательно нужно переселяться, — сказал Валенски. — Я должен посмотреть, что происходит.

— Да уж, без тебя там никак не обойдутся, — кисло усмехнулся Сенин.

Тем не менее вопрос о легализации в поселении был уже фактически решен. Всё произошло, как и планировало начальство. Грибница умирает. Контакт с группой установлен — в лице Гордосевича. Прямой угрозы нет. Осталось только связаться с основными силами — и можно выходить из подполья.

* * *

— Не могу сказать, что очень хочется туда возвращаться, — сказал Гордосевич на следующее утро. — У вас тут хорошо. Я бы тут пожил, пока за нами не прилетят.

— Там наверху, — ответил Сенин, — большая вооруженная команда, а также целая свора яйцеголовых. Все они ждут объективной информации. И кроме нас, никто им эту информацию не даст. Лучше сработаем — быстрее улетим.

Валенски затаскивал в машину свой ящик с камнями, а также большую сумку с собранными образцами.

— Там про нас часто вспоминали? — спросил он.

— Конкретно про тебя — ни разу не слышал, — с сочувствием признался Гордосевич.

— А про меня? — спросил Сенин.

— Да так, спрашивали иногда. Ангелина первое время очень беспокоилась.

— А потом перестала?

— Потом ее какой-то бородатый хрен приноровился утешать.

— Ясно, — глухо проговорил Сенин.