«Отреченное знание». Изучение маргинальной религиозности в XX и начале XXI века. Историко-аналитическое исследование

За Фроммом следует Уэбб и в широком понимании религии и ее места в жизни общества, а за противопоставлением иррационального и рационального, как двух противолежащих полюсов в культуре, угадываются черты двух фроммовских типов религии — «авторитарного» и «гуманистического». Проанализировав влияния на теорию Уэбба, можно смело заключить, что она действительно являлась выражением духа классического рационализма. Уэбб проводит колоссальные обобщения, которые связывают между собой античность и модерн, гностицизм и декадентство, национал-социализм и религиозность огненных штатов. Для современных исследователей очевидно, что любое столь серьезное обобщение будет чревато ошибками и подгонками, но они были нормальны для эпохи всего лишь 40–50-летней давности, тот же «Гностицизм» Йонаса — яркое подтверждение этой тенденции. С другой стороны, Уэбб следует за гуманистическим пафосом теории Фромма, которая предлагает ранжированное деление идеологий, религий, культурных систем на два принципиально противоположных лагеря: борцов за добро и адептов зла. Однако Уэбб не выдерживает до конца разоблачительного настроя и проявляет дифференциацию в описании «оккультных» учений. Так, еще во втором томе дилогии он оставляет заметку об «учителе восточных танцев»:

Здесь не место для рассмотрения деталей системы Гурджиева, которая, вероятно, возникает из сочетания западного оккультизма и некоторых восточных учений. Идеи, по-видимому, представляют собой перевод традиционной доктрины на язык XX века. В этом аспекте работы Гурджиева сопоставимы с идеями Юнга. Сам Гурджиев не любил оккультистов и теософов, считая такие группы рассадниками заблуждений. Но он обнаружил, что его идеи встретили положительную реакцию в таких кругах[311].

Как видим, учение Гурджиева оказалось слишком сложным, чтобы в деталях рассмотреть его в рамках дилогии, для его серьезного описания потребовалась целая отдельная монография — отметим, очень высокого класса. Труд Уэбба о Гурджиеве, пожалуй, до сих пор можно назвать лучшим, хотя и в некотором отношении устаревшим исследованием по истории движения «четвертого пути». В книге хорошо заметно изменение отношения к предмету исследования с иронично-отстраненного на серьезный и вовлеченный. Быть может, если бы у Уэбба было больше времени для пересмотра своих идей, он бы переоценил эвристическую роль всеобъемлющих и обобщающих концепций. Как бы там ни было, об этом можно только догадываться.

Влияние идей, изложенных в дилогии, достаточно обширно, и здесь мы остановимся лишь на самых ярких его выразителях. Прежде всего очевидно взаимовлияние работ Уэбба и Элика Хоува. Мы уже говорили о благодарности, которую Уэбб выражает Хоуву за советы. У самого Элика Хоува в монографии, посвященной истории ордена Золотой Зари, можно встретить указание на то, что главной темой его многолетних исследований является изучение «устойчивых пережитков древних герметических верований, таких как астрология, алхимия, каббалистика, ритуальная магия и т. д.»[312]. Здесь очевидна прямая перекличка с идеями Уэбба; в сноске на этой же странице есть неоспоримое подтверждение такой догадки:

Тем, кто собирается вступить на эту неизведанную территорию, в качестве карты-путеводителя можно порекомендовать превосходную книгу Джеймса Уэбба «Бегство от разума»… Г-н Уэбб демонстрирует непрерывность исторической традиции оккультных верований и устойчивость оккультного «андеграунда», который продолжает свое существование вопреки господствующей официальной идеологии[313].