Отряд мертвых

– Нам оставалось несколько месяцев. Еще пара трасс, и мы закончили бы. Но ты слился. Начал переживать, что мы используем детей, хотя с самого начала это была твоя идея. Все время передумывал, уходил от возможностей, которые мы готовили месяцами. Твоя совесть, Джо, подводила нас всех, и ради чего? Мы знали, что за свои дела отправимся в ад. Я просто хотела сначала пожить в Кармеле.

Она поднимается, и внезапно я больше ничего не чувствую. Почему-то это хуже боли.

– Знаешь, это ведь Пит предлагал тебя убить. Я сказала ему «нет». Я сказала, что дам тебе последний шанс, с той девчонкой.

Девчонка – Дейзи-Мэй – делает шаг вперед, вновь появляясь в поле зрения.

– Как бы она ни оправдывалась, деньги исчезли, и потому она тоже должна была исчезнуть. Если Джо это сделает, мы будем знать, что он по-прежнему с нами, так я сказала Питу. Давай, мол, дадим ему один последний шанс. И что ты сделал с этим шансом? Чем ты мне отплатил?

Я не могу ответить. Да и что бы я сказал, если б мог?

– Мы были так близко, и ты все испортил…

Клэр идет к двери, потом останавливается в последний раз, смотрит на меня.

– Через месяц мы избавились бы от Пита. Он был не нужен, все это касалось только нас с тобой. Твое убийство разрывает мне сердце, но из-за тебя нас поймали бы.

Она опускает голову, будто ее тревожит совесть, которой у нее нет.

– Знаешь, в каком-то смысле я оказала тебе услугу. Когда сюда приедет ВГР, ты станешь копом-героем, которым всегда хотел быть, погибшим при исполнении долга. А если б ты жил дальше, с этой твоей совестью? Позор для себя, опозоренный для остальных. И ты утащил бы меня на дно вместе с собой.

«Это с самого начала была Клэр, – думаю я; в глазах начинает темнеть. – Почему я не смог этого увидеть, будь проклята амнезия?»

Жизнь затухает.

С лестницы доносится шум толпы, мои глаза снова видят. Клэр входит в комнату, и я каким-то образом понимаю, что это уже не прошлое.

Это заслуженный ад настоящего.

Моя жена становится в стороне, и с ней что-то не так.

– Я подумала, что нам не помешает маленькое воссоединение, – говорит Клэр. – Эти дети – те, которых мы рекрутировали за все годы. Надо же, как мы были заняты, муж мой…

Клэр нежно улыбается двум десяткам детей, которые заполняют комнату, с ножами и вилками в руках.

– Они голодны, – говорит она чужим голосом. – До смерти голодны.

Дети придвигаются ближе, точат свои столовые приборы; все улыбаются, все жаждут получить свою долю, и я вижу, что Клэр больше не Клэр, что она никогда не была Клэр по-настоящему. Вместо нее стоит чудовище со слоновьим черепом вместо головы и визгливо хихикает.

– Кушайте, детки, – говорит Ксилофонный Человек, высовывая длинный розовый язык. – Тут есть чем подкрепиться.

Металл врезается в плоть, и я кричу от невероятной боли. Встречаюсь взглядом с Дейзи-Мэй – или с тем, что сходит за нее в этой версии ада.

– Я это заслужил, – говорю я, и говорю искренне.

Эпилог

Море Деревьев – тринадцать с половиной квадратных миль леса, вырванные из самого жуткого фильма ужасов, которого вы когда-либо видели.

Стоящие к северо-западу от величественной горы Фудзи, лесные деревья искривлены и изогнуты, словно им больно, их корни исковерканы постоянной агонией. Местность неровная, как будто пытается сбежать от здешних ужасов, но самое страшное здесь – изоляция; деревья, набитые плотно, как люди в токийских электричках, формируют барьер, не пропускающий ни одного дуновения ветра, создающий вакуум пустоты, где звук кажется грохотом, а грохот – ревом реактивного двигателя.

Любой турист, достаточно глупый, чтобы войти в этот лес, рискует заблудиться, поскольку лес велик, и, если заблудится, этот бедолага не сможет позвать на помощь; пропитанная магнетитом, почва Моря Деревьев нарушает работу мобильных телефонов, навигаторов и даже компасов.

Разумеется, местные легенды относят это на счет призраков, обитающих в лесу, поскольку Море Деревьев известно под названием Лес Самоубийц; его пышная изоляция убеждает отчаявшихся и заблудших предпринять последнее из всех действий. Бессчетное число японцев совершило сюда паломничество, чтобы соблюсти свое наследное право на сеппуку. Говорят, что легионы призраков населяют этот лес.

Ханна Дженки, беловолосая, вечно юная сестра Герцогини, всецело на это рассчитывала.

Она шла сквозь лес. Рядом следовали десять лишенных, чьи шаги были беззвучны посреди океана деревьев. Ханна прошла океаны огня, штурмовала стены Загона, преодолела тысячи почвенных миль, чтобы добраться сюда, но все это было мелкими трудностями, по большому счету. Особенно если учесть, что ее счет был больше прочих.

Внезапно Ханна остановилась, что-то почувствовав, вскинула руку, останавливая свою группу, потом всмотрелась в деревья. Спутники последовали ее примеру; их затуманенные, но пытливые взгляды пожирали темнеющий лес.

Ханна улыбнулась, когда из-за дерева вышел человек.

Она поманила его подойти ближе.

Посреди Моря Деревьев проступало море лиц.

Мужчины, женщины. Даже дети.

Легенды говорили, что эти души, эти призраки мстительны, готовы замучить каждого, кто войдет в лес.