Отрицание смерти

Есть и вторая причина ничтожности нашего рецепта от невроза. Если не существует готовых традиционных мировоззрений, в которые можно встроить себя вместе с зависимостью и доверием, религия становится очень личным делом – настолько личным, что сама вера кажется невротической, будто частная фантазия или решение, принятое из слабости. Кьеркегор описал на что не способен современный человек: уединенный прыжок в веру, наивное личное доверие к какой-то трансцендентной поддержке своей жизни. Эта поддержка в настоящее время не зависит от живых внешних ритуалов и обычаев: церковь и община практически исчезли или не обладают сколько-нибудь значительным весом. Именно в этой ситуации вера становится фантастической. Для того, чтобы что-то представлялось истинным человеку, оно должно быть как-либо поддержано видимым образом – быть живым, внешним, убедительным. Люди нуждаются в зрелищах, толпах, пышности, особых днях в календаре, то есть в объективном фокусе одержимости, способном придать форму и тело внутренней фантазии, а также в чем-то внешнем, чтобы подчиниться. В противном случае невротик возвращается к моменту своего падения: как он должен верить в свое одинокое внутреннее чувство особенности?[104]

Третья проблема заключается в том, что современный человек является жертвой собственного крушения иллюзий; собственная аналитическая сила лишила его наследства. Характерной чертой современного ума является изгнание тайны, наивной веры, простодушной надежды. Мы делаем акцент на видимом, ясном, причинно-следственном, логичном. Мы знаем разницу между мечтами и реальностью, между фактами и вымыслами, между символами и телами. Но сразу же становится очевидно, что эти характеристики современного ума совпадают с характеристиками невроза. Что характерно для невротика, так это то, что он «знает» свою ситуацию касательно реальности. У него нет сомнений; вы ничего не можете сказать, чтобы повлиять на него, дать ему надежду или заставить довериться вам. Он – жалкое животное, чье тело разлагается, умирает, превращаясь в пыль и забвение. Он навсегда исчезнет не только в этом мире, но и во всех возможных измерениях вселенной, его жизнь не служит никаким мыслимым целям, и он даже мог бы вовсе не родиться, и так далее и тому подобное. Он знает Истину и Реальность, мотивы всей вселенной.

Г. К. Честертон сохранил дух Кьеркегора и наивного христианства в современной мысли, показав в свойственной ему манере, что черты, которыми гордится современный ум, – это как раз и есть отличительные черты сумасшествия. Нет никого более логичного, чем душевно больной, озабоченный мелочами причины и следствия. Сумасшедшие являются величайшими резонерами из всех, кого мы знаем, и эта черта является еще одной причиной их несчастий. Все их жизненные процессы зациклены на разуме. Чего же им не хватает, чем обладают здравомыслящие люди? Способности быть беспечным, не обращать внимания на внешность, расслабиться и смеяться над миром. Они не могут сбросить напряжение, не могут азартно поставить на карту все свое существование, как Паскаль. Они не могут делать то, о чем всегда просит религия: верить в обоснованность их жизни, даже если она кажется абсурдной. Невротик лучше знает: он абсурден, но все остальное не абсурдно; оно «слишком правдиво». Но вера требует, чтобы человек стал нелогичным, поистине фантастическим. Подобное духовное расширение для современного человека является самым трудным, именно потому, что он ограничен в себе и ему не на что опереться. У него нет никакой коллективной драмы, которая заставляет фантазию казаться реальной, потому что она прожита и разделена с остальными.

Позвольте мне спешно заверить читателя, что я не разрабатываю апологию традиционной религии, а лишь описываю обнищание современных невротиков и некоторые тому причины. Я хочу дать некоторую основу для понимания того, насколько Ранк основывается на традициях Паскаля, Кьеркегора и Честертона по проблеме веры, иллюзий или творческой игры. Как мы узнали из работ Хейзинги и более поздних авторов, таких как Йозеф Пипер и Харви Кокс, единственная надежная истина, которой обладают люди, – это та, что они сами создают и драматизируют; жить – значит играть в смысл жизни. Окончательный результат всей этой мыслительной традиции состоит в том, что она учит нас раз и навсегда: детская глупость – это призвание зрелых людей. Именно такое ле- карство Ранк прописал от невроза: «потребность в законной глупости»⁴⁶⁴⁷. Проблема объединения религии, психиатрии и социальных наук содержится в одной этой формуле.