Отрицание смерти

Когда он видел или касался [женских сапог], «мир чудесным образом менялся», – рассказывал он. То, что только что казалось «серым и бессмысленным посреди унылых, одиноких, полных неудач будней, внезапно исчезало – и от кожи на меня лились свет и глянец». Эти кожаные предметы, казалось, имели «странный ореол», проливающий свет на все вокруг. «Это смешно, но я чувствую себя сказочным принцем. Невероятная сила, мана, исходит от этих перчаток, меха и сапог и полностью очаровывает меня»… Обнаженные женщины или женская рука без перчатки или особенно женская нога без обуви… казались безжизненными кусками мяса в мясной лавке. В самом деле, женская босая нога была ему действительно противна… Однако, когда женщина надевала перчатку, меха или сапоги для верховой езды, она сразу «поднималась над своим высокомерным, излишне человеческим состоянием». Она превозносилась над «мелочностью и порочной ограниченностью обычной женщины» с ее «отвратительными гениталиями» и поднималась в сверхиндивидуальную сферу, «сферу, где сверхчеловеческое и недочеловеческое сливаются в единое божественное»⁵³.

Не так много можно добавить к такому пронзительному откровению. Фетиш берет «видовое мясо» и плетет вокруг него магическое заклинание. Безличное, конкретное, животное требование высокомерно и оскорбительно: вы сталкиваетесь с телом и обязаны относиться к этому телу полностью на его условиях, полностью определяемых плотью и полом. Пациент Босса говорит: «Почему-то я всегда думаю, что половой акт – это позор для людей»⁵⁴. Фетиш меняет все это, трансформируя качественную сторону отношений. Все одухотворяется, становится бесплотным. Тело больше не является плотью, то есть больше не считается безличной потребностью вида; оно обретает ореол, излучающий свет и свободу, а потому становится по-настоящему личным, индивидуальным⁵⁵.

Как хорошо доказывает Гринакр, таблетки и пилюли – это тоже формы фетишизма, способы преодоления беспокойства, ужаса тела волшебным успокоительным образом⁵⁶. Объекты фетишизма могут быть очень различными – от таблеток до меха, кожи, шелка и обуви. Таким образом, существует целый набор предметов для осуществления своего рода символической магии: человек гипнотизирует себя фетишем и создает свою собственную ауру очарования, которая полностью преображает угрожающую реальность⁵⁷. Другими словами, люди используют изобретения культуры – в любой форме – как амулеты, с помощью которых можно выйти за пределы естественной реальности. Это действительно продолжение основной проблемы детства: отказ от тела как проекта causa sui в пользу новой магии культурной трансцендентности. Неудивительно, что фетишизм, как заметил сам Фрейд, универсален: все культурные приспособления становятся средствами самогипноза – от автомобилей до космических ракет – способами, которыми чрезвычайно ограниченное животное может увлечь себя, очаровать силами трансцендентности над естественной реальностью. Поскольку никто не может чувствовать себя абсолютно комфортно, когда его отличное от других «я» погружается в видовую зависимость, все мы используем немного магических заклинаний в наших отношениях с миром.