Отрицание смерти

Мучения Кьеркегора были прямым результатом того, что он видел мир таким, какой он есть на самом деле, во взаимосвязи с его положением как существа. Тюрьма личности выстроена очень тщательно с целью отрицания одной лишь единственной вещи: собственной тварности. Тварность ужасает. Стоит всего лишь раз признать, что вы испражняющееся существо, и вас захлестнет океан животной тревоги. Но это больше, чем тревога существа, это также тревога человека, тревога, которая вытекает из человеческого парадокса, представляющего собой осознание своих ограничений. Тревога является результатом восприятия своего истинного состояния. Что значит быть осознающим себя животным? Идея смешная, если не сказать чудовищная. Это значит знать, что ты – пища для червей. В этом и заключается ужас: появиться из ничего, получить имя, осознать себя и свои глубокие внутренние чувства, мучительную внутреннюю тягу к жизни и самовыражению – и при всем этом быть обреченным на смерть. Это похоже на обман, поэтому один из типов культурного человека открыто восстает против идеи Бога. Какое божество создаст такую сложную и причудливую пищу для червей? Лишь циничные божества, говорили греки, используют муки человека для собственного развлечения.

Но теперь Кьеркегор, похоже, завел нас в тупик, в невозможную ситуацию. Он сказал, что, осознав свое состояние, мы можем превзойти самих себя. А с другой стороны, он говорит, что истина нашего состояния – это наше полная и отвратительная тварность, которая, кажется, еще больше отдаляет нас от возможностей самореализации, дальше от любой возможности превзойти себя. Но в итоге это только кажущееся противоречие. Переизбыток тревогой – не конец для человека. Скорее, это «школа», которая дает человеку высшее образование, окончательную зрелость. Это еще лучший учитель, чем реальность, говорит Кьеркегор⁴⁰, потому что реальность можно обманывать и приручать с помощью уловок культурного восприятия и подавления. Но о тревоге нельзя солгать. Как только ты встретишься с ней лицом к лицу, она раскрывает правду о твоем состоянии; и только увидев эту правду, можно открыть для себя новые возможности.

Тот, кто воспитан страхом [тревогой], воспитан возможностью… Поэтому, когда такой человек выйдет из школы возможностей, и будет знать тверже, чем ребенок алфавит, что он не требует от жизни абсолютно ничего, и что ужас, гибель, уничтожение живут по соседству с каждым человеком, и когда усвоит полезный урок, что каждый страх, который тревожит, может в следующее мгновение стать реальностью, тогда он будет интерпретировать реальность по-другому…⁴¹

Несомненно, учебная программа в «школе» тревоги – это отказ от подавления, и всего того, что ребенок учил себя отрицать, чтобы двигаться с минимальной животной невозмутимостью. Таким образом, Кьеркегор следует непосредственно августинианско-лютеранской традиции. Воспитание человека представляет собой встречу лицом к лицу с его бессилием и смертью⁴². Как убеждал нас Лютер[65]: «Я говорю “умри”, то есть вкуси смерть, как если бы она существовала на самом деле». Только если вы «вкусите» смерть устами своего живого тела, вы сможете на эмоциональном уровне узнать, что вы – существо, которое умрет.

Таким образом, Кьеркегор говорит, что школа тревожности ведет к возможностям только путем разрушения жизненно нобходимой лжи личности. Это похоже на окончательное саморазрушение; единственное, чего не следует делать, потому что тогда у человека действительно ничего не останется. Но будьте уверены, говорит Кьеркегор, «этот путь вполне нормален… человек должен быть сломлен, чтобы стать собой…». Уильям Джеймс прекрасно подытожил лютеранскую традицию следующими словами:

Это спасение от отчаяния, смерть ради того, чтобы быть действительно живым, согласно лютеранской теологии. Это путь «в никуда», о котором пишет Якоб Бёме[66]. Чтобы добраться до него, критическая точка обычно должна быть пройдена, решающий поворот – сделан. Что-то должно уступить, врожденная твердость должна сломаться и растаять…⁴⁴