Отрицание смерти

Ничего удивительного. Как человек может быть богоподобным «всем» для другого? Никакие человеческие отношения не могут вынести бремя божественности, и попытка сделать это должна как-то сказаться на обеих сторонах. Причины обнаружить не трудно. Бога делает совершенным духовным объектом именно то, что он абстрактен – это заметил еще Гегель¹⁹. Бог не является конкретной индивидуальностью и поэтому не ограничивает наше развитие собственной волей и потребностями. Когда мы ищем «идеальный» человеческий объект, мы ищем кого-то, кто дает нам выразить нашу волю полностью, без каких-либо разочарований или ошибок. Мы хотим, чтобы объект отражал действительно идеальный образ нас самих²⁰. Но ни один человеческий объект не может этого сделать; у людей есть воля и способность противопоставить ее воле других. Тысячами способов они противостоят нам, и аппетиты других оскорбляют нас²¹. Божье величие и сила – это то, чем мы питаемся, без опасности быть каким-либо образом скомпрометированными событиями нашего мира. Ни один человеческий партнер не может предложить подобную гарантию, потому что он реален. Сколько бы мы ни идеализировали его и не поклонялись ему, он неизбежно отражает земное разложение и несовершенство. И поскольку другой человек является нашей идеальной мерой ценности, то это несовершенство снова возвращается к нам. Если партнер для вас – это ваше «всё», то любой его недостаток становятся для вас серьезной угрозой.

Если женщина теряет свою красоту или слабеет, показывая, что у нее нет былой силы и надежности, как мы когда-то думали, что она теряет остроту ума, или не удовлетворяет наши особые к ней потребности любым из тысячи возможных способов, получается, что все, что мы когда-то вложили в нее – скомпрометировано. Тень несовершенства падает на нашу жизнь, а вместе с ней – смерть и поражение космического героизма. «Она слабеет» = «Я умру». Это и является причиной такой горечи, недовольства и взаимных обвинений в нашей повседневной семейной жизни. Мы получаем отражение объектов нашей любви, которое меньше, чем величие и совершенство, необходимые нам, чтобы питать себя. Мы чувствуем себя униженными из-за человеческих недостатков других. Наш внутренний мир оказывается опустошенным или мучительным, наша жизнь – бесполезной, когда мы видим неизбежную мелочность мира, выраженную в живущих в нем людях. По этой причине мы также часто нападаем на близких и пытаемся ослабить их влияние. Мы видим, что у наших богов глиняные ноги, и поэтому мы должны сломать их, чтобы спасти себя, чтобы сократить нереальные и чрезмерные инвестиции, которые мы сделали в них, пытаясь обеспечить собственный апофеоз. В этом смысле сокращение значимости партнера, родителя или друга – это творческий акт, который необходим для исправления лжи, в которой мы существовали. Он необходим для подтверждения свободы нашего роста, который выходит за пределы конкретного объекта и не связан с ним. Но не каждый может сделать это, потому что многим из нас нужна ложь, чтобы жить. У нас может не быть другого Бога, и мы можем предпочесть снизить собственную значимость, чтобы сохранить отношения, даже если мы видим их невозможность и рабство, к которому они нас приведут²². Как мы увидим в дальнейшем, это одно из прямых объяснений феномена депрессии.

В конце концов, чего же мы хотим, когда поднимаем любовного партнера до уровня Бога? Мы хотим искупления – не меньше. Мы хотим избавиться от наших ошибок, от нашего чувства пустоты. Мы хотим быть оправданными, знать, что рождены не напрасно. Мы обращаемся к любовному партнеру за опытом героического, ради идеальной оценки; мы ожидаем, что он «сделает нас хорошими» через любовь²³. Разумеется, партнер-человек не может этого сделать. Любовник не избавляет от космического героизма; он не может дать отпущение грехов от своего имени. Причина в том, что как конечное существо он тоже обречен, и мы читаем эту гибель в его собственных ошибках, в его истощении. Искупление может прийти только извне, из-за пределов личности, из нашей концептуализации конечного источника вещей. Это может случиться, как замечал Ранк, только когда мы отставим в сторону нашу индивидуальность и признаем свою тварность и беспомощность²⁴. Какой партнер смог бы позволить нам сделать это, смог бы вынести нас, если бы мы это сделали? Партнеру нужно, чтобы мы сами были равны Богу. С другой стороны, кто когда-либо хотел дать искупление – только если он не безумен? Даже партнер, который играет в отношениях роль Бога, не может долго терпеть происходящего, поскольку на каком-то уровне знает, что не обладает ресурсами, которые необходимы другому. Он не обладает совершенной силой, совершенной уверенностью, надежным героизмом. Он не может выдержать бремя божественности, и поэтому должен обижаться на раба. Кроме того, всегда будет присутствовать неудобное осознание: как можно быть подлинным богом, если твой раб такой несчастный и недостойный?