Отрицатели науки. Как говорить с плоскоземельщиками, антиваксерами и конспирологами.

Линда рассказала мне историю из своей жизни, которую я прежде не слышал; этой историей она хотела подчеркнуть, что относится к тем людям, которые не просто имеют взгляды, но и следуют им. Линда сообщила, что они с ее первым мужем настолько озаботились вопросом атомной энергетики, что восемь лет жили без электричества в доме и без водопроводной воды: они хотели понять, каково это и смогут ли они так жить. Это было в 1970‐е, когда росла общественная озабоченность атомной энергетикой, и им хотелось знать, можно ли обойтись без того, чем обеспечивают атомные станции. Я впечатлился. Случалось ли мне так крепко держаться своих взглядов? Уж на что я обеспокоен глобальным потеплением, но все-таки вожу автомобиль. Пользуюсь кондиционером. Линда напомнила мне, что важны не только взгляды, но и поступки.

Что касается ее взглядов на ГМО, Линда сказала, что рассматривает предмет в двух планах: как человек и как предприниматель. Как человека ее прежде всего волнует воздействие технологий на окружающую среду. Если ГМО создаются, чтобы наша еда стала более питательной, это ее устраивает. Но есть большая разница между выгодой человека и выгодой корпорации. Целью не должно быть простое получение прибылей. Линда сообщила, что ей не нравятся Monsanto и их «Раундап». Она убежденный противник тех ГМО, которые создает Monsanto, чтобы сбывать больше гербицидов. Но она совершенно не против золотистого риса.

Я спросил, считает ли она ГМ-продукты опасными для здоровья. Линда ответила, что старается их избегать, поскольку неизвестно, безопасны ли они. Вокруг них слишком много вопросов, потому она выбирает осторожность. «Ну, их можно есть, – сказала она. – Но зачем?» Тогда я спросил, ела ли она сама ГМ-продукты когда-нибудь, и Линда ответила утвердительно.

Второй аспект проблемы – предпринимательский. Как торговец продовольственными товарами в Вермонте, она предпочитает ставить на свои продукты маркировку «Без ГМО». Это улучшает сбыт. Ведь кто ее покупатели? И чего они хотят? «Моя ли задача их просвещать?» – спросила Линда. Вероятно, нет. У людей разная степень информированности и разный уровень доверия, а Линде нужен как можно более широкий спрос на ее сиропы, и, значит, товар должен быть свободен от ГМО. Это не просто маркетинговая стратегия, это проявление уважения к взглядам потребителя.

Я спросил, не связано ли это решение с желанием продать сиропы в Whole Foods. Линда ответила: нет, и она все равно не работает с этой сетью – не из-за ГМО, а из-за той процедуры, которая требуется, чтобы продукт получил одобрение. Слишком высокие барьеры. Линда предпочитает торговать через интернет. Тогда я спросил, покупает ли она сама что-нибудь в Whole Foods, и она ответила, что редко. Но лишь потому, что ближайший магазин сети в полутора часах езды от ее дома (я ведь упоминал, что она живет за городом?). Ей удобнее закупаться в своей деревне. Она предпочитает органические продукты, но тут еще многое зависит от того, что именно она покупает. Сои и кукурузы Линда избегает, поскольку они, скорее всего, генно-модифицированы. Линда сказала, что покупает «вдумчиво» и одна из вещей, о которых она думает, – это ГМО.

А затем она меня рассмешила. «Но если я съем еду с ГМО, это меня не убьет».

Ей больше нравятся местные продукты, и она рассказала, что в ее округе несколько фермеров договорились не использовать гормоны роста в производстве молока и она хочет помочь этому начинанию. Вот такие истории ее по-настоящему заботят – человеческие и близкие. Тех фермеров она знает лично. Тогда я спросил, будет ли она пить молоко других производителей или есть ГМ-продукты, и Линда повторила прежний свой ответ: «Да, но зачем мне этого хотеть?» А ведь это прекрасный вопрос, касающийся самой сути дела. Я пометил в блокноте спросить ее потом, не будет ли ее личный выбор иметь косвенных последствий, которые проявятся где-то далеко (вроде тех голодающих детей, которые в своих странах не получают золотистого риса).

А пока попросил ее немного подробнее рассказать о Monsanto.

– В смысле о самой злодейской корпорации на свете?

И она принялась рассуждать о том, что Monsanto хотела целиком захватить контроль над мировым продовольственным рынком – но исключительно ради прибылей. Она рассказала, как пыльцу с корпоративного поля занесло на органическую ферму и Monsanto потащила фермера в суд. Еще Линду очень беспокоило применение «Раундапа». Она сказала, что этот препарат применяет на своих полях ее сосед и потому ее эта тема особенно волнует. Не отравит ли это почву? И воду, которая дальше течет по ее земле? Каких неведомых последствий ждать?

Я спросил, считает ли она, что монсантовские ГМО опасны.

Она не дала прямого ответа, спросив в свою очередь: «Насколько тебе хочется их съесть и почему вообще ты хочешь их есть?»