Отрочество 2

Товия закивал истово, на что я только вздохнул. Есть логика в их словах, как не быть! Есть.

Многие иностранцы с таким прицелом воюют – с расчётом на гражданство или хоть какие-то привилегии в сравнению с уитлендерами. Алмазные да золотые шахты глаза застят, есть за что драться. Дядя Фима вон тоже… дерётся, лев из колена Израилева.

Посредничает промеж там, зарабатывая себе авторитет и связи на согласии и примирении. Взмыленный бегает, вечно потный и тающий на глазах. Пожалеть таково хочется, ну или добить, чтоб не мучился, но нет… приглядеться если, такой себе азарт и урватый кусок прибыли в глазах! Счастье жидовское как есть.

А мне, вместо запланированной поездки к Лэдисмиту, снова к Мафекингу обалдуев этих героических везти»

Поутру, собирая лагерь и запрягая лошадей в фургоны, все отчаянно зевали. Позади несколько дней тяжёлого пути, с постоянной опаской на патрули британцев и союзных им туземцев, и мы изрядно вымотались.

В караване можно было хотя бы отдыхать в фургоне посменно, а тут шиш! Пока одни правят, другие верхами по окрестностям челночат, с оружием наперевес и сторожением в глазах. К вечеру только спа-ать… А надо ещё и лагерь ставить, лошадей обихаживать. Такое себе ой, что никому не пожелаю!

Последняя ночка не задалась, отчаянно мешали гиены, устроившие похохотать всему вельду окрест. Бог весть, кто там сдох такой большой и вкусный, и что вообще случилось, но вроде как несколько стай гиен что-то шумно делили. Как водится, всем не хватило, и обиженные решили наведаться к нашему лагерю, где интересно пахло нами и лошадьми.

Встали мы вполне грамотно, на поляне промеж колючих кустарников, через которые не полезет и носорог. Вход загородили нарубленными колючками и для верности – фургонами. А всё равно!

Как начали хохотать, подвывать да подтявкивать! Лошади волнуются, фырчат, с ноги на ногу переступают… ну как тут заснёшь?! Да и в головах вертится, а всё ли верно сделали? Мы всё ж таки не буры, приученные к подобной гадоте с малолетства.

Не выдержали, начали стрелять через колючки по светящимся глазам. Вроде как и попали несколько раз, ежели по визгу заполошному судить. Убрались эти твари под самое утро, так что и спали мы часика по два-три от силы.

- Я ещё кофе поставлю, - зевая отчаянно, сказал Санька, выплёскивая кофейную гущу в костёр.

- Угум, - отозвался я, снимая сковороду с ветчиной и поджаренным сыром с огня, - садитесь жрать, пожалуйста!

Близнецы, оглядываясь и принюхиваясь, закончили обихаживать лошадей и подошли к костру.

- Последний переход остался, а там и Мафекинг, - озвучил очевидное Товия, присаживаясь на раскладной полотняный стульчик и забирая из Санькиных рук кофе.

На раскладном столике тарелки, сервированные по всем правилам походного этикета. Мне, в общем, нет особой разницы, есть из сковородки со всеми, или вот – всё вкусно! Но что-то внутри говорит, что если имеется возможности, то – надо… как надо.

Выехали с небольшим запозданием, и через пару часов свернули к воде – напоить лошадей как следует, да пополнить запасы воды. Пусть вечером прибудем в Мафекинг, пусть! А вдруг?

- Драгуны, - опустив бинокль, сказал Товия с тревогой, - их разъезд! С десяток, не меньше!

- Ага… воротите фургоны надписями к ним, - нахмурился я, и оставив оружие, вскочил на коня.

- Пресса, - внушительно говорю рыжеусому драгунскому сержанту, показывая бумаги. Рослый мужчина лет под сорок, выдубленный многолетним пребыванием под жарким солнцем Юга, он держится полновластным хозяином не только ситуации, но и всей нашей судьбы.

- Разберёмся, - отмахивается тот не глядя, и тесня грудью своего мощного мерина мою невысокую кобылу. От обоих густо пахло застарелым потом и… пожалуй, от сержанта поядрёней.

Подчиняясь непреодолимой силе, вернулся назад под нескрываемым конвоем двух англичан, держащимся чуть поодаль. Явно из недавних горожан, лица хоть и загорелые, но вот ей-ей – недавно ещё облазили лоскутами!

« - А выучка дрянь! – вылезло почему-то в голову, - недавнее пополнение!»

Остро пожалелось, что в вельде я оставил городскую привычку таскать с собой дерринджер, за полной на то ненадобностью. Казалось бы, что он против того же льва или леопарда?! А сейчас мог бы…

Опомнившись, встряхиваю башкой – какой там дерринджер против четырнадцати улан! Да и прямой бой… их втрое больше, да выскочили из лощинки метрах в двухстах. А у нас, как назло – ну ни единого укрытия рядышком! И кони не для боя, а для вельда.

« - Тьфу ты… лезут же такие глупости!»

Но…

… пару минут спустя я не был в этом так уверен. Связав близнецам и Саньке руки за спиной, и держа меня на прицеле, драгуны по-хозяйски рылись в нашем имуществе. Так рылись, что…

- Сержант! – юношеский ломающий басок, и молоденький драгун, едва ли достигший семнадцати лет, выскакивает из повозки с близнецовым биноклем на груди, - Медикаменты! Много!

В голосе – счастье и какое-то нехорошее предвкушение.

- Та-ак… - сержант усмехнулся и нырнул в фургон, - действительно много.

- Пособник буров, - равнодушно констатировал он, и мне тут же заломали руки, связав их за спиной.