Отрочество

От неудержимой страсти он сильно, чуть ли не до хруста девичьей грудной клетки, сжал Варю в своих объятиях, от чего та даже тихо и томно застонала:

– «Платошка, медведь! Ты меня так раздавишь! Чуть грудную клетку не сломал!?».

– «Ой! Извини! – отпустил он объятия – Если я сломал, то я и починю!» – осторожно и нежно коснулся он своей уже оголённой правой ладонью, под кофтой явно чувствовавшейся, упругой девичьей груди.

Но Варя не отдёрнулась и не отвела его руку, а наоборот, прижалась к своему парню, обнимая его за плечи и кладя свою голову на его рельефную грудь, но не утыкаясь в неё, а отворачивая своё светящееся счастьем лицо в сторону. Поэтому правая ладонь Платона оказалась в западне, явственно ощущая, идущее через шерсть кофты Вари, её нежное тепло.

Платон понял, что его девушке нравится такая их близость, и он возбудился. Но и Варя поняла, что слишком много разрешила другу на улице, отшатнувшись от него и попросив:

– «Надень варежку, а то рука замёрзнет!» – якобы заботливо попросила она.

И, радостные от нового в их отношения, они помчали назад сначала по Пушкинской набережной Москвы-реки, потом свернув направо к павильону проката коньков. Обратно к метро Парк культуры они шли по Крымскому мосту довольные, счастливые и практически не уставшие, по дороге немного шаля от счастья опять долгожданного общения наедине и подальше от всех своих знакомых и родственников.

Доехав до метро Таганская, они спустились по Верхней Радищевской и Яузской улицам к высотке. Варя записала почтовый адрес Кочетов в Реутове, и они договорились следующие две четверти посвятить учёбе, тепло распрощавшись у подъезда и коротко чмокнув друг друга в губы.

– Наверно она хочет прислать мне поздравительную открытку на день моего рождения?! – вычислил юный аналитик.

И вскоре оказался прав.

Но еще до начала третьей четверти, давно интересующийся международной политикой, Платон узнал, что 4 января президент Йеменской Арабской Республики Абдалла ас-Салляль вернулся из Каира в Сану, но в сопровождении египетских руководителей маршала Абдель Хакима Амера и Анвара Садата.

– Видимо египтяне будут передавать ему свой опыт? – вполне обоснованно предположил Платон.

И это вскоре подтвердилось, когда 8 января Абдалла ас-Салляль издал декрет «Об организации власти в ЙАР», теперь выполнявший роль временной конституции страны.

– Да, точно! Это результат шефства Египта над молодым арабским государством! – утвердился младший Кочет в своём прежнем предположении.

Совсем другое шефство над младшими отроками их двора как-то взял и один из их старших товарищей, в дни каникул подшутивший над пацанами:

– «А я прочитал в одном медицинском журнале, что у тех, кто занимается онанизмом, на ладонях растут волосы!».

И тут же старшие засмеялись над некоторыми младшими, невольно взглянувшими на свои ладони.

Но Платон на эту провокацию не поддался, засмеявшись вместе со старшими товарищами.

А вечером того же дня, словно продолжая тему, взрослый молодой человек в очках и по имени Гера, живший на четвёртом этаже подъезда Платона в квартире № 47, уже по-своему пытался научать пареньков общению с девушками:

– «Девушка – поучал он – это эскимо на палочке: обсосал и палку бросил!».

– «И много ты обсосал … палок?!» – не выдержал находчивый Платон, перебив поначалу сальные улыбочки своих старших товарищей, прыснувших было от смеха.

В один из других зимних каникулярных дней Платона позвал ровесник сестры Юра Логинов и с загадочной улыбкой при других мальчишках передал ему просьбу молодого человека, стоящего у будки телефона-автомата около протезного завода, подойти к нему.

Платон, понимая, что Юра его подставляет, стал отнекиваться.

– «А кто это такой? И почему это я должен к кому-то подходить? Кому надо – пусть сам подойдёт!» – делая вид, что естественно возмущается такой бесцеремонности, поначалу ответил Платон.

– «Так он сказал, что твой хороший знакомый и хочет тебя о чём-то расспросить наедине!» – удивился Юра непониманию коллеги.

– «Ладно, посмотрю, что за знакомый!».

– «Платон! А хочешь, мы с тобой пойдём?» – на всякий случай предложил прикрытие хмурый семнадцатилетний ремесленник Вова Миронов, не забывший былую дружбу с Кочетом и пока скрывавший свой интерес к его младшей сестре Насте.

– «Да не надо! Сам справлюсь!».

Платон шёл на встречу с куратором и думал:

– Какой же сексот Логинов дурак?! Не мог мне это на ухо сказать!?