Читаем Отрочество полностью

– «А по алгебре я совсем чуть-чуть недотянул! Подвело нечёткое формулирование некоторых правил. Я ведь и на экзамене до пятёрки совсем немного недотянул!? Если бы получил пять, то была бы годовая четыре! А по географии повлияли тройки за пятый и шестой класс, когда мы изучали всякую неинтересную ерунду – там климат, природный и растительный мир! В общем, за фауну и флору!! Потом-то у меня троек почти не было, особенно, когда стали работать по картам!».

– «Ну, хорошо! Ты теперь знаешь себе цену, что и за что получил!? Будешь в следующих классах исправляться!?».

Они вечером приехали на участок и похвалились «успехами» Платона.

Бабушка Нина не удивилась этому, объективно оценив успехи самого старшего внука:

– «Как потопал, так и полопал!».

Настя лишь фыркнула, услышав оценки старшего брата:

– «Фи! На кого мне тогда тут равняться?! Слабак ты, братец, оказывается?!».

А отец только глубоко вздохнул, сдерживая досаду:

– «Будем надеяться, что Платон сделает из этого выводы, и в следующих классах выправит положение?! Иначе тогда надо ему идти в ремесленное училище или поступать в техникум!».

– «Не-ет! Я буду учиться дальше, и поступать в институт! А оценки по некоторым предметам не отражают моих знаний! Готов с кем угодно спорить!».

– «Что? Они ещё и завышены?!» – подколола было брата Настя.

– «Ты что? Шутишь, что ли? Наоборот! Они занижены! Правда, мам?» – самонадеянно ответил Платон.

– «А что толку тут спорить?! Итоговый результат налицо! Хоть спорь, хоть нет!» – теперь уже вскипел отец. Но больше из-за обращения сына к материнской защите.

– «Да! Его знания по алгебре и географии явно выше тройки! А уж по черчению и подавно он лучше всех разбирается! Но нашёлся один засранец, испортивший его итоговую работу, а времени на переделку уже не было!

Иван Петрович ему так и сказал, что он прекрасно знает способности Платона к рисованию и черчению, но пятёрку поставить ему, ну никак не может из-за возможной потом проверки из РОНО!».

– «Это Сашка Сталев, что ли?!» – уточнила Настя.

– «Да! И ещё другом называется? Сидит с Платоном за одной партой! Завистник чёртов!» – вновь возмутилась Алевтина Сергеевна проделкам «друга» сына.

– «Это такой рыжий и конопатый?! Так надо было, как следует дать ему дёру, чтоб неповадно было!»» – посоветовал Платону отец.

– «Да в их классе каждый второй такой?! И что? Всем им давать по шее?!» – аргументировала мать.

– «А Борис Быков – ведь не такой?!» – спросил Пётр Петрович про своего бывшего подопечного по бассейну.

– «Борька другой! Он порядочный! Из интеллигентной семьи!» – объяснил Платон.

– «Так ты с ним и дружи! Зачем тебе, которые камень за пазухой держат?!» – посоветовал отец, взглянув в корень.

– «Так я с ним и дружу! Только по привычке с Сашкой сижу!» – объяснил Платон.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Петр Первый
Петр Первый

В книге профессора Н. И. Павленко изложена биография выдающегося государственного деятеля, подлинно великого человека, как называл его Ф. Энгельс, – Петра I. Его жизнь, насыщенная драматизмом и огромным напряжением нравственных и физических сил, была связана с преобразованиями первой четверти XVIII века. Они обеспечили ускоренное развитие страны. Все, что прочтет здесь читатель, отражено в источниках, сохранившихся от тех бурных десятилетий: в письмах Петра, записках и воспоминаниях современников, царских указах, донесениях иностранных дипломатов, публицистических сочинениях и следственных делах. Герои сочинения изъясняются не вымышленными, а подлинными словами, запечатленными источниками. Лишь в некоторых случаях текст источников несколько адаптирован.

Алексей Николаевич Толстой , Анри Труайя , Николай Иванович Павленко , Светлана Бестужева , Светлана Игоревна Бестужева-Лада

Биографии и Мемуары / История / Проза / Историческая проза / Классическая проза