Читаем Отрочество полностью

Домой в Реутово они возвращались хоть и чуть уставшие, но очень довольные от обилия впечатлений и положительных эмоций. Платон особенно был доволен тем, что эта культурная поездка не помешала его футболу, а наоборот, внесла разнообразие в его летний отдых.

Утром он уже отбыл на участок, А через сутки туда приехали и тётя Зина с дядей Женей.

Увидев, как вокруг его племянника Платона с большим почтением, чуть ли не заглядывая ему в рот, увиваются мальчишки разных возрастов, которым тот показывал разные приёмы борьбы, дядя не удержался и по давней деревенской привычке решил при всех опустить авторитета.

– «Платон! А вот со мной твой приём не сработает! Давай, попробуем!».

– «Дядь Жень! Вы хоть и большой и сильный мужчина, но у вас против меня нет никаких шансов! Я и не таких здоровяков заваливал!» – попугал племянник дядю, поигрывая мускулами своего постоянно летом голого торса.

– «А давай, всё ж попробуем! Боишься, что ли?!» – не унимался двадцатишестилетний дородный, крепкий мужчина, снимая очки и майку.

И они принялись бороться. Причём Платон наседал, но не мог схватить дядю за отсутствующую одежду. А тот отбивался, отталкивая его руки и не давая схватить себя. При этом голому Платону тоже было хорошо – и дяде не за что было его хватать. Поэтому вскоре они сблизились. Тогда Платон попытался поймать дядю на болевой приём в стойке.

А тот – применить против племянника какой-нибудь приём из вольной или классической борьбы. В итоге, уворачиваясь от дядиного захвата, Платон потерял бдительность и попался на такое же удержание головы под плечи на шее, как и некоторое время назад от самбиста Мураева.

И также как и в прошлый раз, Платон то пытался разомкнуть сильные руки сжатием своих рук и резкими поворотами из стороны в сторону, то попыткой наклона вперёд захватить ногу соперника. Но всё было тщетно. Дядя Женя держал крепко.

– «Дядь Жень! Но я в такой ситуации вообще-то могу вас больно ударить пяткой по кости голени, или сделать кувырок вперёд через голову. И тогда вы, падая, сами меня отпустите! Но не хочу делать вам больно и пачкать вас! Так что, сдаюсь!».

– «Да, ты прав! Если бы так сделал, то я бы отпустил! Молодец! Всё равно ты хорошо борешься!» – согласился Евгений Сергеевич Комаров.

– «А вы всё поняли, что Платон сейчас сказал о своих возможных действиях в такой ситуации?» – спросил он улыбающихся мальчишек.

А пока Платон боролся с младшим дядей по материнской линии и катал его жену на лодке, его средний дядя – майор РВСН Виталий Сергеевич Комаров, служивший в Забайкалье – участвовал в приёме пусковых установок для межконтинентальных баллистических ракет (МБР) Р-16 (8К64), борясь с косностью и разгильдяйством.

Лихорадочные работы по введению в строй пусковых позиций, вводу их в эксплуатацию и постановке на боевое дежурство очередного ракетного полка, вооружённого первой советской двухступенчатой МБР (SS-7 «Saddler» по коду США и НАТО) на высококипящих компонентах топлива с автономной инерциальной системой наведения, как всегда, пытались закончить к очередному празднику.

В этой обстановке пройдошные монтажники стационарной системы заправки решили выбить себе лишние литры спирта, шантажируя руководство тем, что без этого спирта они не могут гарантировать качество и сроки монтажа, влияющие на весь график работ.

В один из дней непосредственно на стартовой позиции проходило очередное оперативное совещание («летучка») Межведомственной комиссии, в которую помимо представителей ЦК КПСС, Военно-промышленной комиссии (ВПК) и Заказчика – Министерства обороны, от исполнителей входил Заместитель министра общего машиностроения Фролов.

Во время этого совещания командир этой ракетной дивизии генерал-майор И. Г. Тюрин при всех вызвал к себе майора В. С. Комарова с канистрой спирта.

– «Вот, майор привёз спирт, но незаконно. Им обеспечивать должны не мы, а УНР. Что делать?» – обратился он к Фролову.

– «Иван Григорьевич, какие проблемы?!» – ответил замминистра, написав и расписавшись на заявке: «В связи с технической необходимостью».

После чего командир дивизии наложил резолюцию: «Выдать».

И в этот раз срыва графика не произошло.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Петр Первый
Петр Первый

В книге профессора Н. И. Павленко изложена биография выдающегося государственного деятеля, подлинно великого человека, как называл его Ф. Энгельс, – Петра I. Его жизнь, насыщенная драматизмом и огромным напряжением нравственных и физических сил, была связана с преобразованиями первой четверти XVIII века. Они обеспечили ускоренное развитие страны. Все, что прочтет здесь читатель, отражено в источниках, сохранившихся от тех бурных десятилетий: в письмах Петра, записках и воспоминаниях современников, царских указах, донесениях иностранных дипломатов, публицистических сочинениях и следственных делах. Герои сочинения изъясняются не вымышленными, а подлинными словами, запечатленными источниками. Лишь в некоторых случаях текст источников несколько адаптирован.

Алексей Николаевич Толстой , Анри Труайя , Николай Иванович Павленко , Светлана Бестужева , Светлана Игоревна Бестужева-Лада

Биографии и Мемуары / История / Проза / Историческая проза / Классическая проза