Отрочество

– Что-то Хрущёв тут задумал! Или не Хрущёв? Что? Опять борьба за власть? Или Брежнев в чём-то провинился? Или его в будущем готовят на смену Хрущёву?! – терзался в догадках и бывший аналитик Пётр Петрович Кочет, пока ни с кем ими не делясь.

А отдых его сына Платона на садовом участке уже набрал полную силу. Став постарше и уже существенно возмужав, и выглядев намного старше своих лет, в отсутствие Вари, Платон один сходил на речку покупаться. Там ему пришлось в окружении обнажённых для купания деревенских девчонок разных возрастов раздеться до трусов. От созерцания их молоденьких, но уже сексуально привлекательных тел, у, уже попробовавшего женского тела, юноши весьма заметно оттопырились трусы.

И он срочно проследовал в прохладную воду, дабы остудиться и не осрамиться. Когда же его естество естественно опало, он вылез из воды и поспешил в кусты отжать трусы. Но одна симпатичная и фигуристая глазастая девчонка с голубыми глазами на фоне весьма загорелого девичьего тела до этого успела увидеть причину смущения красивого парня и теперь украдкой проследовала за ним до кустов, всё же успев увидеть её интересующее, но не разглядев его как следует. На берегу она пыталась заигрывать с одевающимся парнем и вызвать его возбуждение. Но тот решил поскорее ретироваться от соблазна, оставшись верным Варе.

Идя домой по тенистой лесной дороге, Платон успокоился. Однако ещё не успокоилось его воспрянувшее от возбуждения тело. И на него нахлынули воспоминания их первой ночи с Варей. Он вспомнил, как Варя отвечала на его ласки, тоже не оставаясь в долгу и запуская свои шаловливые ручонки под его рубашку и майку, поглаживая его по уже волосатой спине, и даже немного запуская свои коготки в кожу, якобы чуть царапая любимого от страсти. От этого воспоминания даже мурашки пробежали по его спине.

– Что-то мне стало холодновато? Видимо после купания?! Надо немного пробежаться! – решил он, пустившись в лёгкий бег по затоптанной лесной тропинке, в тени полной грудью вдыхая тёплый ароматный воздух.

На следующий день в пятницу 17 июля его опять ждала очередная игра. И не отягощённый никакими заботами Платон снова выстрелил, на этот раз забив четыре их пяти сухих мячей в ворота команды «Уран». Но в этот раз почему-то не сработал знаменитая «пушка» Саши Павлова, ни разу не забившего и не давшего решающего результативного паса. Зато в этот раз, однажды с паса Платона, в одно касание отличился Саша Алёшин.

Вечером в субботу как всегда приехали родители. И после ужина уже в сумерках Платон прокатил уговорённого им отца на тележке по дачным улицам. За разговорами и обсуждением политики у радиоприёмника мужчины легли поздно. А в воскресенье утром отец сфотографировал умывающегося сына. У всех было хорошее срединно-летнее настроение. Ведь впереди всю семью ждал солнечный совместный выходной день.

В это воскресенье Платон, в продолжение их вечернего спора, понёс отца, сидящего на его плечах, до речки Дорка, а это было почти три километра. Но на полпути отец сдался, признав своё поражение в споре, и был спущен сыном на землю. И в этот раз они накупались вволю, хотя народу на речке было как никогда много.

А в понедельник, среду и пятницу опять был футбол. Опять львиную долю от всех голов забивали Павлов и Кочет. И опять команда «Спутник» обыгрывала вех подряд, со сто процентным показателем выиграв первый круг, с победы начав и второй.

– «Мы выигрываем у всех подряд даже больше, чем на сто процентов!» – объявил старшим товарищам по команде, любящий всех удивлять своими знаниями, Саша Болдин.

– «Дятел! Любые проценты от чего-либо целого ограничены цифрой сто, и больше быть не могут!» – раздражённо заметил ему Платон под смешки учеников старших классов.

– «А что это он нам тут воздух портит?!» – вдруг пошутил Андрей Юдушкин, увидев, как Саша Болдин покраснел от стыда.

– «А это у него дыхание … спёрнуло!» – раньше всех догадался старший шутник Вова Моховиков.

– «Да отстаньте вы от человека, пересмешники!» – заступился за младшего, невольно начавший всё это Платон.

– «Ух! Какое ты слово мудрёное знаешь!? Недаром сын учительницы!» – продолжил шутить Вова Моховиков.

– «Бывшей!» – поправил старшего по возрасту Платон, поставив точку.

А дома его встретил крик бабушки в сторону плачущей Насти:

– «Ну, что ты хазишь, как оглашенная?!».

– «Что у вас тут случилось?!» – с порога поинтересовался Платон.