Отрывки из обрывков

Когда меня уговаривали на худруководство Театром Сатиры, я бросился к руководившему Ленкомом Марку Захарову и возглавлявшему Театр имени Маяковского Андрею Гончарову, и они меня наставляли. У Гончарова было два основных правила для худрука: во-первых, кнутом и пряником и, во-вторых, каждой твари по паре – чтобы было ощущение опасности и конкуренции.

Нельзя привыкать к значимости – очень трудно из нее возвращаться к норме. Мне удалось: по неумению не смог влезть в нее с самого начала до самого конца (пока только карьеры).

Скромный, тихий, интеллигентный и ранимый человек априори не может быть руководителем. Чтобы руководить, необходима жесткость, безапелляционность, непримиримость, уверенность в неуязвимости своих суждений. Если это не врожденное, а вынужден играть, то не получается. Поймают и раскусят. Успокаивать себя: «Я руководитель совсем другого формата и другой стилистики» – тоже не получается, потому что это уже не руководитель.

Выход простой, к сожалению, редко применяемый: не лезть туда, где тебе не надо быть, где тебе неуютно и не место. Идеальное совпадение характера и должности случается крайне редко.

Режиссеры и продюсеры сегодня уже даже не пытаются затащить меня на съемочную площадку. Я отказываюсь не из-за кокетства или торговли. Просто скучно. Посидеть в 26-й серии каким-нибудь списанным старым бандитом – стыдно. Их исчерпал великий Армен Джигарханян. А молодого бандита я уже не потяну.

Отрывок 5. Кино + все остальное

Сейчас все экспрессивно размыто: понятия «великий», «гений», «звезда» – шелуха. Великих – единицы. Как выглядят гении, я уже забыл. Звезды теперь – какие-то мелкие метеориты, падающие как град.

В начале 1990-х годов в программе Святослава Бэлзы «Музыка в эфире» я вспоминал вышедший в 1978 году на телевидении «Бенефис Людмилы Гурченко», в котором кроме Люси снялись Армен Джигарханян, Марис Лиепа и я.

Мы с Бэлзой рассуждали об опасности внешней легкости нашей профессии. Тогда я сказал: «Представляете, где-то в далекой сибирской заимке сидит 17-летняя будущая Ермолова и смотрит телевизор – он свет в окошке. Посмотрев “Бенефис Людмилы Гурченко”, она едет в Москву поступать в “Гурченки”. Что она видит? Джигарханян Гурченко подбросил, Лиепа поймал, Ширвиндт чмокнул, кругом блестки. И она думает, как это просто – в “Гурченки”! Она не знает, что этот бенефис режиссер Женя Гинзбург снимал на не то подаренной, не то украденной новейшей аппаратуре. И Люсе Гурченко впервые нужно было текстово и музыкально точно попасть в ритм даже не фонограммы, а какой-то неимоверной кардиограммы. А бенефис снимали после происшествия на других съемках, где Людмилу Марковну переехал на коньках Олег Попов. И она была практически на одной ноге – со штырем. Ее буквально на руках доносили до павильона. И Людмила Марковна на одной ноге при помощи рядом стоявших красавцев во главе с Лиепой, которые были на двух ногах, преодолевая дикую боль, пела и танцевала. Это за кадром, а в кадре блеск, улыбка, легкость – и возникает “Хочу в Гурченки”. Очень опасно».

Кроме того, раньше актеры, которых утвердили на какую-нибудь роль в кино, должны были собрать огромное количество бумаг от киностудии, пойти в театре к начальству и умолять отпустить на съемки. Начальство писало: «Согласны. В свободное от основной работы время». Все графики съемок в кино и на телевидении подстраивались под театр. А сейчас театр подстраивается под сериалы. Актеры физически не могут окунаться в театральное творчество – нет времени.

Я много снимался в кино в свободное от основной работы время и в период отпуска. Вот сейчас выясняют, Крым наш или Крым их. Крым мой. Я в нем вырос, в нем жил. Для меня Украина – это биография. Я снимался в Киеве в картине «Она вас любит», в Одессе в фильмах «Приходите завтра…», «Искусство жить в Одессе», «Миллион в брачной корзине».

Картина «Приходите завтра…» снималась в 1962 году. Мы жили в общаге Одесской киностудии. Денег не было совсем. За две копейки покупали ведро молодого вина, воровали в огороде помидоры, а между работой выходили на пляж, где играли в волейбол и устраивали соревнования по бегу на песке (очевидно, мы были зачинателями пляжного футбола и волейбола).

Реплички, превратившиеся в той или иной профессии в лозунги, должны впоследствии переосмысливаться или переговариваться «новыми великими». Но так как «новых великих» возникает мало, реплички «старых великих» повторяются и иногда становятся подозрительными.

Например: «Умейте любить искусство в себе, а не себя в искусстве». Что значит – искусство в себе? Какие-то глисты.

Или: «Нет маленьких ролей, есть маленькие актеры» – щепкинское изречение, которое как лозунг висит во всех театральных учебных заведениях. Есть маленькие роли, и есть маленькие актеры. Просто, когда маленькие роли играют более-менее думающие, обаятельные и хотящие что-то сделать актеры, это другое дело.

Вот, например, история с малюсеньким эпизодом в фильме «Приходите завтра…», где мы с Юрой Беловым пародировали Станиславского и Немировича-Данченко.