Отсчёт пошел!

— А, есть в них такое, — согласилась девушка, — будто затевают что-то нехорошее, да? Но дисциплину не нарушают.

— Хорошо, что не нарушают. Надо будет остальных спросить.

— Ухажера своего спроси, — предложила, улыбнувшись, вожатая.

— Какого ухажера? — нахмурилась Туяна.

— Вот этого, — и указала на мальчика, — подрались вчера вон с тем, рыжим.

— Серьезно? Игорек, что случилось?

Глаза Игорька заметались, как звери, пойманные в сети.

— Он первый начал.

— А вот этого не надо, — опровергла вожатая, — он тебе ничего не сделал, это ты устроил драку. Причем напал со спины, что для мужчины очень некрасиво.

Превратившись из нежного воздыхателя в агрессора, притом, лживого агрессора, Игорек выпалил:

— Ну и ладно! — и выбежал из игровой под проливной ливень.

— Видала, что твориться? — покачала головой вожатая, — Маленькие детки, маленькие бедки.

— Не случилось бы чего, — забеспокоилась Туяна.

— Ой, да ладно! Поистерит и успокоится. Считай, вырвала тебя из рук домашнего тирана.

Смех смехом, если бы только знать, что замаячило впереди. Знать, какое будущее приближается.

Следующим вечером, когда лагерь уже засыпал, Игорек повстречал своего рыжего неприятеля возле столовой.

— Че, думаешь, все так просто? — начал он без прелюдии.

Они столкнулись на узкой аллее под фонарем. Круг света, в котором стояли мальчики, будто обозначал место поединка.

Его соперник, помнящий, что на него возложено и нашедший в лагере единомышленников, спокойно ответил:

— Я тебя не знаю, и не желаю знать. Иди своей дорогой.

— Плохо, что не знаешь, — улыбнулся Игорек, — а надо бы.

— Ну, намекни.

— Намекну. Я тот, кто ждет окончательного потопа, как точку в истории человечества.

Из тени под свет фонаря вышли еще два паренька и встали рядом с Игорьком.

— Стоит ли говорить, как нас зовут?

Среди детей уже ходили страшные слухи, в итоге оказавшиеся правдой.

— Легион, — прошептал рыжий, отступая назад.

— Ибо нас много, — кивнул Игорек, — а теперь, когда мы познакомились…

Он указал на него пальцем и задорно крикнул:

— … фас!

Но как только маленькие исчадья сделали первые шаги, из темноты послышалось:

— Что тут происходит? Ну-ка, марш по своим отрядам!

Плохие дети исчезли в темноте, топот ног поглотила тишина. На свет вышла вожатая, уже «спасшая» Туяну, и не только ее, от Игорька.

— Тихо-тихо, — она погладила дрожащего мальчика по голове, — не бойся. Самое трудное — не бояться, а с остальным вы справитесь.

Мальчик смотрел на вожатую, еще не понимая произошедшее, но уже о чем-то догадывающийся.

— Кто ты?

— Тот, кто пойдет впереди вас.

— Значит… ты…?

— Думаешь, Бог отправит детей в крестовый поход одних, без поддержки? — ласково улыбнулась вожатая, — На другой стороне тоже не дремлют.

— Нет? — заплакал мальчик от облегчения, — Не одних?

А они-то думали!

Вожатая стала серьезной:

— Не одних, но это не значит, что тебе можно гулять в позднее время. Мы отвечаем за вас не только перед Богом, но и родителями. Мы вам помогаем, вы нам, договорились?

Мальчик обнял Ангела и плакал, плакал, плакал…

Платон

— А сейчас Платон Высоковский прочтет стих для наших мам! — объявила Антонина Ивановна.

Родители захлопали. Мама Платона прослезилась.

Мальчик вышел на середину актового зала, сцепил пальцы рук в замок, прижал их к губам и застыл.

— Наши дорогие мамы…! — громко зашептала воспитательница.

Платон не шевелился, но в его в позе чувствовалось нечто величественное, возвышенное.

— Наши дорогие мамы…!

И тут он встрепенулся, опустил руки, посмотрел на родителей и начал:

Луна над нами, будто откровенье,

Того, что завтра ожидается мир,

Свеча уж не горит, а только тлеет,

Распространяя призрачный эфир

И отдаваясь ночи тайной власти

С тобою связанный любовью в одно

Я, обезумев и горя от страсти,

В твою чернильницу макал свое перо.

И мы писали сказочную повесть

Я в ней с тобой всю жизнь прожить хотел…

А ветер, прорываясь через окна

Над нами занавеской шелестел.

Когда он закончил, послышались неуверенные аплодисменты. Половина родителей была в шоке от услышанного, другие попросту не поняли, как данное стихотворение поздравляет мам с праздником. Воспитательница в ужасе переводила глаза с Платона на его маму и обратно. Мама с возмущением смотрела на воспитательницу. Та, кое-как взяв себя в руки и выдавив улыбку, объявила:

— А теперь дети подарят своим мамам поздравительные открытки.

Ребятишки неорганизованной группой, толкая друг друга, с рисунками в руках, подбежали к родителям. Платон, не услышав восторженных оваций, растерянно стоял в центе зала.

Леся с Витей увели Платона в дальний угол зала, держась на расстоянии от остальных детей.

— С ума сошел? — поинтересовалась Леся, — Ты что творишь?

— Они не поняли, — грустно сказал Платон, смотря в сторону, — надо было как-то намекнуть, что свеча, это благовоние. И там еще… Плохой стих. Я поспешил. А им не понравилось.

— Кому? — с насмешкой спросила Леся, — Взрослым? Да им ничего не нравится, кроме… Как называется, когда деньги приходят на карту?

— Пополнение баланса, — подсказал Витя.

— Вот-вот! Пополнение! Все! Им не нужны твои стихи! И ты им не нужен!