Оцепеневшие

Он опять не послушался и сам поперся. Договорились же, все попытки под присмотром. Только в моем присутствии, для чистоты эксперимента, и чтобы избежать вот таких вот нелепых ситуаций.

Я молча собираю сумку. Складываю майки.

Не везет прыщавому.

Хотя наоборот, скорее везет. У него хоть цель есть. Какой-никакой, а смысл имеется.

Я складываю штаны, кофту. Пытаюсь застегнуть замок переполненной спортивной сумки.

А что он будет делать, когда перепробуем все известные способы? Вдруг окажется, что все-таки невозможно умереть? Запрыгнет в жерло вулкана? Глупо. Если не сработает, считай, сам себя обрек на бесконечные муки… Сгорел, воскрес, сгорел. Ад, мать его.

Кое-как застегиваю, чуть не ломаю замок, часть майки торчит из сумки. Сойдет.

Нет. Не в жерле вулкана… Ад здесь. Ад перед глазами.

– Что ты делаешь? – Соня показывает на мои вещи.

Не знаю.

На самом деле… Что это я делаю? Ставлю сумку на кровать. Зачем мне все это барахло? Выхожу и вызываю лифт.

– Спускайся, не жди. Я подчищу и догоню. – Соня выглядывает из номера, говорит мне спускаться, и ее голова скрывается за дверью.

Я слышу треск, свист, щелчки.

Подчистит. Можно не сомневаться. Никто и никогда уже не узнает, что кто-то из нас жил в этом номере, вернее, не «жил»…

Садимся в такси.

Пока едем, стараюсь не следить за водителем. Везет и везет. Если наблюдать за дорогой, смотреть, как он рулит, начну критиковать. Сам не люблю таких пассажиров, поэтому лицо вправо и читаю вывески магазинов. Соня сидит молча, царапает ногтем подлокотник.

– Останови здесь. Ближе не надо, – говорит Соня и продолжает, обращаясь ко мне: – Пройдемся. Нужно осмотреться.

Это она хочет заранее оценить, я знаю ее методы. Хочет, чтоб ни одна живая душа не улизнула.

Меньше свидетелей, проще скрываться.

Приближаемся к музею.

Вокруг здания как завороженные бродят люди. Они вроде бы занимаются обычными делами, но я-то знаю, это поработал Киря. Сколько он там просидел? Сколько времени еще протянет его маскировка?

– А он крут, – одобряет Соня. – Смотри, сколько народу сдерживает.

Я чувствую, как Соня берет пространство под свой контроль. Чувствую, как где-то внутри здания в это время облегченно выдыхает Кирилл.

Соня идет медленно. Концентрируется. Мне нужно поторапливаться. Нужно быстро отыскать прыщавого и вытащить его из музея. Соня преуспела в маскировке, она наш эксперт, но ее силы ограниченны, тем более на такой большой территории.

У меня есть около пятнадцати минут.

Пробегаю по ступенькам вниз, вдоль выставки пейзажей. Сворачиваю в зал средневековых доспехов и оружия.

Люди с затуманенным взглядом бредут мимо меня. Кое-кто из них смотрит прямо мне в глаза, но не реагирует, думает – я сотрудник, или какую там иллюзию сегодня транслирует Соня.

Выставка старинных ружей.

Стенд с пистолетами.

Останавливаюсь.

Как можно пробежать мимо такой красоты? Стою, рассматриваю, читаю. Несколько минут подождет.

Пистоли пятнадцатого века.

Е-мое. Красота. С фитилем в качестве запала. А вот с кремневым замком. Работает такой замок просто. Металлическое кресало ударяется по кремню, высекает искры, загорается затравочный порох – выстрел. Выстрел, и круглые ружейные пули из свинца несутся в цель. Просто и прекрасно.

Искусство, е-мое.

А вот удлиненные кавалерийские. Какие же красивые. Они могли поразить цель на расстоянии в сорок метров.

Просто силой заставляю себя отойти от стойки. Еще больше сил понадобилось, чтобы не разбить стекло и не утащить один из экспонатов. Вовремя вспомнил, что их больше нет, что они просто плод коллективного сознания, которое все еще позволяет им здесь лежать.

Нужно вытаскивать Кирилла.

Бегу вниз по лестнице. В подвал. Выставка орудий средневековых пыток там. Я это знаю. Не потому, что видел план музея, просто чувствую там Кирилла.

Перескакиваю ступеньки. У нас где-то минут десять есть.

Пахнет сыростью. Довольно тусклое помещение. Достаю из кармана фонарик, перехватываю в другую руку и вытаскиваю кремневый пистолет. Как агент ФБР, только с крутым пистолетом вваливаюсь в подвал.

Мрачно, сыро, горят свечи.

Посетители выставки сидят прямо на полу. Смотрят перед собой и не двигаются, кажется, даже не дышат. Кирилл изо всех сил старается их сдерживать. Другие спят.

Натуральная комната восковых фигур.

– Кирилл! – кричу шепотом.

В такой тишине он обязательно услышит. Каждый мой шаг проносится эхом по подвалу.

– Киря, мать твою, где ты? – зову чуть громче.

Я чувствую, что он здесь. Но где именно, не могу понять. Выпутаемся, он обязательно припомнит, мол, я же говорил, занимайся, не ленись, если б меня слушал…

Прохожу в соседнюю комнату.

Тот же полумрак, свечи. В центре стоит деревянное кресло. Со всех сторон из него торчат шипы. Свисают путы, металлические скобы с гвоздями внутрь. Видимо, в нем пристегивали жертву и пытали. Спинка кресла и сиденье с небольшими скошенными иглами, имитация того, что экспонат на самом деле применяли и это не муляж. А может, так оно и было. Отмыли кровь и выставили.