Оцепеневшие

Егерь с крыльца кричит на родственничка, говорит, что ему противно от мысли, какой же больной ублюдок его племянник. Злится, но ничего не предпринимает, звучно плюет и, судя по звукам, скрывается в избе.

От колодца доносятся шлепки, озабоченные фырчанья охотника, Соня молчит. Мертва? Нет-нет, я чувствую ее сердцебиение. Слабый пульс, короткие вдохи.

Я должен что-то сделать.

Я должен помочь.

Концентрируюсь. Напрягаюсь. Сквозь стиснутые зубы рычу.

Удалось!

Упражнения не прошли даром, мать их! Встать за спиной, почувствовать напарника, стать одним целым, повторить движения. Полезный, мать его, навык.

Удалось!

Справился!

Получилось что-то. Что-то не такое, как я себе представлял. И вот я лежу в траве, руки-ноги немеют, пальцы словно отсохли, голова раскалывается от удара, кровь капает на землю.

Лежу, слышу, догадываюсь, что происходит у колодца, и начинаю чувствовать.

Мать его, чу-вству-ю…

Я чувствую то же, что и она!

Чувствую, как тучная масса племянника громоздится на моей спине, Соня не в силах сопротивляться. Чувствую, как его руки раздвигают бедра, срывают трусики, розовые в горошек. Чувствую, как его грязная пятерня сдавливает грудь под майкой…

Чувствую и не могу ничего сделать. И не могу отключиться.

Соня практически без сознания лежит у колодца. Племянник кряхтит, старается кончить побыстрее, а я испытываю первый, да еще насильный гомосексуальный опыт.

Меня жестко, через тело девушки, насилует небритый пузатый охотник.

Я привык во всех ситуациях искать плюсы. Но сейчас, лежа в траве… Единственный плюс – я уверен, что точно не из этих. Такой степени отвращения я еще не испытывал.

Хотя нет, вот еще плюс, у племянника на самом деле очень короткий, не то чтобы я был эксперт по членам, но тем не менее. Не больше мизинца. Успокаиваю себя.

Соня еще дышит.

Я, к сожалению, тоже.

Так и живем.

Картинка словно замирает. Охотник с ружьем где-то в доме мародерствует, а может, просто пьет чай, его племянник насилует Соню, а я лежу в траве, стараюсь «отсоединиться» от девушки.

Веки слипаются от крови.

Проваливаюсь в пустоту.

Где-то вдалеке слышу голос Сони, Кирилла. Егерь, племянник. Точка на листе. Водоворот воспоминаний.

Отключаюсь.

– Смотри-ка. Кажется, очнулся.

Я не спешу открывать глаза. Кто-то рядом разговаривает. Жду. Слушаю.

– Выспался? – слышится знакомый смех прыщавого.

Киря! Пришел и спас нас? Спасибо, дружище! А вдруг нет? Может, он сейчас лежит рядом, связанный. Не открываю глаза. Проверяю.

Да нет…

Руки свободны. Шевелю ногами – ноги тоже свободны. Открываю глаза. Я лежу на диване возле телевизора.

Кирилл с Соней сидят за столом, ужинают.

– Как себя чувствуешь, герой? Хреноватенько выглядишь, должен тебе сказать…

Я не отвечаю на его издевки. Подсаживаюсь за стол.

Соня ужинает как ни в чем не бывало. Спокойная, всем довольная, полна сил и энергии.

Может, мне все это приснилось? Не было никаких охотников?

Я говорю:

– Мне все приснилось? Дурацкий сон?

– Э, нет, – хохочет прыщавый. – На вас напали. Это факт. Тебя вырубили, Соню подстрелили, – показывает на плечо девушки. – Бывает. Что уж тут… Нужно всегда быть готовым. Быть настороже.

– Вон. – Соня показывает в сторону печки.

Я оборачиваюсь туда.

Под самым потолком висят за шею, болтаются два тела. Егерь вместе со своим извращенцем племянником.

– Ах ты ж сука! – кричу я, хватаю табуретку и с разбегу ломаю ее об живот племянника. – Я т-тебе покажу, с-сука, как насиловать меня! Я! Тебе! Покажу! Сука! – отделяю каждое слово ударом.

Я бью, бью, пока табуретка не превращается в ошметки. Продолжаю молотить кулаками, ногами. Останавливаюсь, перевожу дыхание и с новой силой луплю ублюдка.

– Хватит, – говорит Кирилл. – Оставь уже.

– Он тебя тоже отымел? – удивляется Соня.

Вместо ответа еще раз бью племянника ошметками табуретки.

– Нет, скажи, че, правда? – не унимается Соня. – Отымел тебя?

Молча возвращаюсь к столу. Беру хлеб, пододвигаю тарелку и чашку. Из приборов чистая на столе только ложка.

– Есть хочу. Для меня осталось что-нибудь?

Соня подвигает кастрюлю.

– Только ужинать придется стоя, – смеется Кирилл. – Стул ты сломал об живот своего дружка.

Прыщавый катится со смеха. Соня улыбается и уступает свое место.

Сажусь и удивляюсь – на мне нет ни единой царапины.

* * *

Я записываю:

«Попытка № 72. Смерть от переедания.

Исключено.

Пациенту плохо. Включились защитные механизмы.

Живот раздут.

Смерть не наступает».

– Можно попытаться накачать тебя наркотиками. Это должно сбить с толку организм, и, возможно, тогда умрешь от обжорства.

Киря катается по полу. Объелся и в прямом смысле катается, как мячик с руками и ногами.

– Да оставь ты его. Нельзя умереть. Смиритесь уже. – Соня надевает на вилку отбивную и возвращается к окну. – Вкусно пахнет. Сегодняшнюю вашу затею одобряю. – Она откусывает мясо и с наслаждением тянет «ммм».

Я обещал помочь, значит, сделаю все, что смогу.

Ищу в интернете, как же умереть от еды.

Поисковик выдает:

«Зарегистрирован случай смерти от переедания».