Оцепеневшие

Женщина съела большое количество продуктов, затем выпила пищевую соду от изжоги и…

– Пей, – протягиваю стакан, помешиваю ножом мутное содержимое. – А ты, если не помогаешь, так хоть не мешай. Хочешь, чтобы он самостоятельно поперся в город, отчебучил какую-нибудь очередную глупость и нам пришлось бы переезжать?

Соня жует мясо, молчит.

– Выпей, говорю! Вдруг умрешь…

Кирилл пьет раствор соды.

Ждем.

– Можно больше не переезжать, – говорит Соня с набитым ртом.

– Знаю. Это я так. По привычке.

Соня настолько развила в себе способность, как она ее называет, «маскировки», что без проблем внушит толпе, целому городу любую иллюзию; долгую, хоть на три месяца. Как правило, так долго не требуется. Достаточно двух. Спустя примерно пятьдесят дней обычное сознание стирается и возвращается к своему «дню сурка».

Смотрим на Кирилла. Ждем.

Ничего не происходит.

Лежит, корчится и не дохнет.

– Миф разрушен, – подытоживаю и перелистываю страницу.

Пишу и произношу вслух:

Дальше. «Попытка № 73. Четвертование».

– Стой! Было уже! Четвертование – больно, грязно и не работает. – Мелкий даже как-то оживился, привстал и забыл про живот.

Я проверяю записи.

Я точно помню, что уже «было», даже номер помню, знаю, на какой странице запись. Но из всех способов четвертование мне понравилось больше остальных, оно оказалось самым зрелищным. С удовольствием повторил бы.

Листаю.

Проверяю записи, говорю: «Да вроде не было»…

– Было-было, – поддерживает Соня.

– А, да. Вот. Не заметил. «Попытка номер 50». – Я смеюсь и ударяю себя по лбу, мол, просто забыл.

Жаль. Не удалось повторить.

На самом деле уже все варианты перепробовали. Я вместе с Кириллом, можно сказать, на своей шкуре испытал большинство из способов. Самые изощренные и экзотические. Перепробовали невероятные и неожиданные. Результат всегда один – мне неприятно, словно все не с ним, а со мной происходит, а прыщавый раз за разом воскресает.

– Послушай, – говорю я. – У меня есть отличная идея.

И как я сразу не догадался до этого?

Кирилл внимательно слушает. Ему нравится мой настрой. Он рад, что я не опускаю руки, несмотря на неудачи.

– Почему бы нам не собрать фокус-группу?

– Это как?

– Ну соберем группу людей. Можем разного пола и возраста для чистоты эксперимента. И будем тестировать, смотреть на то, кто как реагирует на разные варианты. Это ускорит…

– Нет, – коротко отрезает Кирилл.

– Это ускорило бы процесс. Да и тебе не пришлось бы так мучиться.

– Нет. Я запрещаю прикасаться к людям. Никогда!

– Ну ты же понимаешь, что они все равно мертвы?

– Я запрещаю.

– А как же парочка охотников? – подключается к спору Соня.

– Да! Как же те двое? Они до сих пор там висят. Умирают-оживают и уже, наверное, не помнят, почему с ними это происходит.

– Это исключение. Они заслужили.

Я смеюсь. Исключение, говоришь? Заслужили?

– Тогда давай соберем фокус-группу из тех, кто «заслужил». Уверен, таких ублюдков пару сотен тысяч без труда найдем.

Я смолкаю.

В какой-то момент я себя услышал со стороны.

Теперь молчу.

Даже страшно как-то стало. Что со мной произошло?

Я подыскиваю для себя новые жертвы. Поначалу меня тошнило от одной мысли об убийстве. Чего стоило Кириллу уговорить помогать ему.

А теперь?

Наблюдаю с наслаждением за агониями. Записываю. И не просто помечаю, стараюсь сфотографировать в памяти детали. Никакого отвращения.

Сначала появилось любопытство, а сейчас оно переросло в нечто иное.

– Втянулся, – говорит Соня.

Это она мне? Она читает мои мысли? Нет. Она спокойно себе жует. Кажется, она даже внимания не обращает на меня.

Я схожу с ума?

Трудно в этом признаваться. Но. Хочу продолжения! Хочу бесконечно смотреть, как умирает человек. Хочу смотреть, а лучше помогать умереть и лучше не Кириллу, а кому-нибудь еще.

Смерть – самое увлекательное занятие.

Кто я теперь?

«Вежливый и приветливый». «Внимательный и услужливый».

Таксист?

Нет.

Уверен, мое настоящее призвание – смерть.

– Смерть! – говорю шепотом.

Жаль, поздно понял.

Жаль, что смертную казнь уже много где отменили. Жаль, что все и так мертвы. А еще очень жаль, что четвертование Кирилла уже было.

Эх. Какой изящный и профессиональный палач вышел бы из меня. Думаю и продолжаю листать журнал смертей прыщавого, журнал, созданный моими руками, записи моих приятных воспоминаний.

– Скоро вернусь, – говорю и выхожу из номера.

Никто не отвечает.

Соне безразлично, ей плевать, хоть расстреляй весь город, а Кирилл, наверное, знает, о чем я думаю и что никому не причиню вреда. Знает, что мне просто нужно побыть одному. Он ждет, что я, как в тот раз, опять вернусь в ссадинах и синяках и мы поговорим.

Ухожу подальше от гостиницы.

Сажусь на скамейку и наблюдаю за прохожими. Они счастливы в своем мире. Безмятежны. Из динамиков звенит очередной ремикс. Компания молодых девчат фотографируется на фоне фонтана, старичок выгуливает своего любимого мопса, женщина эмоционально трясет кудряшками, говорит по телефону и смеется.

Для всех жизнь идет своим чередом.

Выискиваю среди прохожих мужичка покрепче. Я уже знаю, как поступить.