Отщепенка (СИ)

— Жанетт, душечка, управишься без меня денька три? — на утро прошу в несвойственной себе манере.

Мне просто нравится, как хлопают её ресницы в незастывшей туши.

— Ой, да как сказать… — и нижние веки усеяны чёрными крапинками. — Завтра финал транслировать будут, набежит орава, у меня одной всё из рук повалится!

А я эгоистично думаю, как протащу на крышу покрывало, наплевав на замки и камеры.

— Торжественно клянусь всё отработать. Жанетт, мне передышка нужна, ты пойми. А шефу скажу, что нервная горячка обострилась.

— Ну… — выщипанные бровки кривятся. — Ты правда собираешься всю выручку спустить на развлечения? Ты же в трубу вылетишь! А я даже в долг не смогу тебе дать.

Успокойся, дорогуша, деньги на кварплату я отложила, а на соевой лапше до получки продержаться вполне реально. Небрежно проговариваю сквозь зевок:

— Сэкономлю, не страшись.

***

Моя рачительность отнюдь не была напускной. Перво-наперво, я решила не разоряться на гостиницу и, с помощью Горича, нашла человека, согласившегося меня приютить. Имя ему Джеймс Синклер, отрекомендовали «полным безвизом в общении». Беженец, недавно получивший работу в Городском университете, вечный холостяк и балагур. Подумав, что в последнее время мне что-то много попадается этих самых «балагуристых холостяков», я вздохнула и вариант с мистером Синклером приняла. Скрашу время с ним за болтовнёй, выровняю наконец произношений заморских звуков, слегка слетевшее у меня после лицея. Что до новой интрижки — смешно, да и только — как будто мало выжата «свободной любовью».

На вокзале меня немного прошивает стежками волнения — по перрону разгуливают полицейские и периодически проверяют у людей документы. В голове мигом возникают неприятные догадки, но легавые лишь равнодушно смотрят, как хитроумный аппарат у поезда сканирует моё лицо, идентификационную карту, глотает всунутый в ячейку билет. Сажусь я в самый дешёвый вагон, заранее зная, где спрятаться от ансамбля из зудящего нытья детишек, семейной ругани и бородатых баек.

В предбаннике у тамбура я залезаю с ногами на узкую полочку у окна. Поглядываю на проносящиеся мимо пожухлые поля, почти не реагируя на то, как время от времени в мусорный ящик около меня выкидывают для переработки протухшую курицу или грязные салфетки.

Поезд идёт очень плавно, спасибо улучшенным амортизаторам. Чуть уловимое покачивание даже наоборот, успокаивает, и я расслабленно припадаю к стеклу.

Когда небо окончательно затягивается в чёрное, в вагоне включают приглушённые синие лампы. В голове вместо клубящейся смуты — прошлое. Оно проходит холодком по коже и впервые не щиплет болью. Улетевшая от реальности, я едва не засыпаю перед самым прибытием.

Спрыгнув с лестницы поезда к холодному вокзалу, первым делом, звоню Джеймсу. Тот отвечает со слюнцой, точно после проглоченного куска, едва слышим северный акцент. Голос приятно задорен, а я теряюсь после стандартного «здравствуй», в котором тщательно проговорила все звуки. Смехота — не на экзамене поди.

Джеймс заявляет, что сейчас ужинает в блинной на проспекте, даёт ориентир — рядом с облезлым кинотеатром. Раскованнее я велю засекать время и обещаю быть через пятнадцать минут. Как замечательно, что вокзал находится аккурат в центре Города, а из вещей с собой один рюкзак. На выходе, правда, меня всё-таки останавливают для досмотра: законники достаточно вежливы, но взгляд их предельно цепок. Радуюсь, что не сглупила прихватить в поездку пушку. Чтобы не говорил герой одного боевичка, а Глок из фарфора не делают, и металлодетекторам его обнаружить легче лёгкого. Естественно, не найдя ничего занятного, бравые сотрудники отпускают меня. Спешно выбираюсь из душного холла.

Прозрачно-чёрное небо осыпает крупинками первого снега. Поздний вечер морозцем колет лицо и голую шею. Отхожу от процессии габаритных чемоданов, сбегаю по ступеням и живо пробираюсь к началу проспекта. На пяточке уличных музыкантов играет электрическое танго, извлекаемое из ламповой катушки, походящей на диковинное гнездо. На минуту я засматриваюсь на изгибающиеся сиреневые молнии, одновременно задумываясь, какого ляда полуночничающего мистера Синклера потянуло на блины.

Также по пути я примечаю весьма корпулентного паренька с транспарантом. Издали он кажется очередным зоозащитником, протестующим против эксплуатации бедных ёжиков, но, подойдя ближе, вижу, что на голову парня натянут чудной шлем в форме витой светодиодной лампочки. А на доске надрывно выведено: «Нас не загасить!»

Эта встреча пробуждает укор — я не читала новостей с непростительный месяц! Отстранилась от всего, кроме работы, изобретя отговорку: мол, ясно же, всё забито чёртовым чемпионатом.

Досада возрастает, когда у метро натыкаюсь на девушку в аналогичном шлеме. Думается мне, что акция спровоцирована отнюдь не пустяком. Вариантов, откуда эти активисты, у меня несколько, в их числе и местный анархокружок. Обязательно зайду в тайную сеть и погляжу, что за эксцессы я проворонила.