Отшельник

– Я пытаюсь кое-кому помочь. Пытаюсь разыскать подружку моего знакомого. В последний раз ее видели здесь с этой газетой.

Эллен наклонилась к нему и понизила голос:

– Если вы ищете девушек от восемнадцати до тридцати, которые не требуют от партнеров надевать презервативы, вы попали по адресу! Здесь полно таких девиц на всех стадиях беременности. Попадаются такие тощие – про них и не подумаешь, что они беременны, пока их не вывернет наизнанку на пол перед барной стойкой. Хотя местные жители, как говорят, добрые католики, их дочери – вовсе не монашки. Клиника в Санта-Крус неплохо зарабатывает на абортах. У нас здесь остров развлечений. Мужчинам все равно, а девицы слишком тупы. Все очень просто. Ваша знакомая – датчанка?

Эрхарду казалось, что мать – датчанка, потому что ребенка завернули в датскую газету, но теперь он ни в чем не был уверен. Он вспомнил фотографии мальчика.

– Возможно. Во всяком случае, кожа у нее светлая.

– Подружка вашего знакомого, говорите? Не очень-то много вам о ней известно!

– Кто-нибудь уносил газету домой? Может быть, какая-нибудь датчанка-посетительница?

– Знаете, каждый день, кроме воскресений, здесь тусуется полторы тысячи человек до самого восхода. Мог ли кто-то из них забрать газету домой? Трудно сказать. Я знаю, что мы их в основном выбрасывали. Они нам надоели.

– А когда вы перестали получать газеты?

– В октябре. Может, в ноябре.

– Что вы с ними делали? Куда вы их выкидывали?

Эллен пытливо посмотрела на Эрхарда, как будто он чего-то не понимает.

– Конечно, в мусорный бак.

– Можно взглянуть?

– Конечно. Баки с той стороны. Желаю приятно провести время!

Эрхард встал и пристально посмотрел на нее.

– В вашем коктейле «Май-Тай» слишком много сиропа. Не лейте так много или добавляйте больше сока лайма.

Глава 44

Он совсем не собирался рыться в мусорных контейнерах. Он сказал это просто для того, чтобы позлить ее. Зачем ему рыться в мусоре? Что он ищет? И что узнает, если увидит, куда они выкидывали газеты несколько месяцев назад? Довольно долго он просто бродил по улице, а потом зашел в бар, где на многочисленных телеэкранах показывали скачки.

Около одиннадцати он съел бутерброд с ветчиной и выпил самое дешевое пиво, какое нашел в меню. Он ни с кем не разговаривал. Учился быть директором: сидел, скрестив ноги, с достойным видом, едва заметно улыбаясь. Он помахал официанту – коротышке с фартуком под довольно выпуклой грудью. Эрхард заказал еще пиво. За барной стойкой сидела женщина; он мечтал произвести на нее впечатление разговором. Он понимал, что чувствует себя так уверенно только потому, что уехал на Тенерифе. Дома он бы не пыжился так, как здесь. Женщина, по меньшей мере на двадцать лет моложе его, сидела к нему спиной, но он видел ее позвоночник, который проступал сквозь тонкое желтое платье. Она даже не смотрела в его сторону; она была увлечена перепиской по мобильному телефону.

Поев, он спустился на пляж. Пора было искать место для сна. Он устал, измотан. Заказал в баре еще пиво навынос. Как и сказала владелица, вечером кафе «Рустика» переполнено. Люди высовывались из окон и сидели во дворике; гремела музыка. Ночная жизнь здесь немного другая, чем на Фуэртевентуре. Здесь градус развлечения другой. Похоже, сюда приезжают более богатые юнцы. Он медленно прошел мимо кафе и остановился на тропинке, которая огибает здание. Издали доносился запах мусорных контейнеров; при свете уличных фонарей они были похожи на бензобаки. Какая-то парочка пылко обнималась за углом. Эрхард громко покашлял, давая понять, что он рядом, и быстро прошел мимо них в переулок. Справа от него высокая стена кафе без окон. Метрах в тридцати впереди желтый прямоугольник – открытая дверь, которая выходит из кухни на задний двор. Слева – высокая сетчатая ограда, за которой, судя по всему, находится контейнерный терминал. Краем глаза Эрхард заметил какое-то движение; стая гибких, мяукающих кошек шныряла мимо его ног. В темноте они все казались серыми. Воняло здесь страшно – не от кошек, а от переполненного мусорного бака. Из-под крышки торчали завязанные черные мусорные пакеты. Он направился к открытой двери; оттуда слышался рэп. На крыльцо вышел молодой судомойщик-марокканец в желтых резиновых перчатках; у него перекур. Свет от двери освещал сетку и стоящий вдоль нее ряд плетеных корзин, бутылок, коробок и пакетов с гнилыми фруктами; от них исходила сладковатая вонь. Эрхард молча стоял, наконец судомойщик заметил его и кивнул. Наверное, не посмел заговорить первым. Но ведь никто не запрещает Эрхарду здесь находиться.

– Газеты? – спросил Эрхард, кивая в сторону мусорного бака.

Парень, который, судя по всему, его не понял, снова кивнул.

– Там есть газеты? – Эрхард показал на корзины.

– Нет, газету кладите вон туда. Они пойдут на переработку.

Эрхард вернулся к высокому черному баку, мимо которого он уже проходил. Заглянул внутрь. Контейнер почти до краев заполнен газетами на испанском и английском. Он вытащил несколько штук. Вчерашние. За вторник. За воскресенье.