Отступники

Например Вилл внутренне удивлялся тому, какие тяжкие испытание посылают своему хозяину благородство и альтруизм. А взамен спасенного мира можно получить всего лишь приключение, о котором будет известно паре людей и одному креслу. И грыжу. «Я спаситель цивилизаций». Это лучшее, что можно сказать на людях, не имея тому доказательств.

Накат пытался вспомнить, не сводила ли его судьба с ползучими черепами до этого. Его раздражала неуверенность в том, что врага можно уничтожить обычным оружием. Параллельно он думал о том, чем займется позже. При этом Рем Тан’Тарен удивился бы, узнав, что Накат вовсе не был оптимистом. После своего перерождения бывший инквизитор стал просто неспособен к фатализму. Смерть в бою была уделом дураков и неудачников. Такова была философия Наката.

Ики размышлял о прекрасных креслицах эпохи Древних королевств. Он вовсе не был скрытым гедонистом и бабником, но дух сайского полицейского печалило то, что никто не вспомнит его героическую гибель. Невидимой глазу слезой, и неслышным вздохом. И незаметной истерикой. Большинство кресел, как известно, глубокие флегматики.

А Великое Оно было в ярости.

И думало в основном о поганой человечьей натуре. Подняв костлявой лапой прибывший череп, Оно посадило его на плечи и с хрустом размяло их.

Эти двое…

Споры вспыхнули вдвое сильнее.

Нет.

Эти двое не подчинялись плесени.

Великое Оно было готово ко всему. Плесень нисколько не сомневалось в мудрости светозверя и его смекалке. В конце концов, в Кодексе светозверей были указания на такой случай. Вполне ожидаемы были армады жнецов, вооруженные огромными каменьями. Какие-нибудь хитрые манипуляции с земной корой. Может быть, немного диковинных кислотных дождей, в конце концов!

Великое Оно поняло, что переоценило своего создателя.

Оно соорудило множество маггических ловушек, щитов и сигнализаторов как раз на эти случаи.

Но светозверь послал двух людей, которые почему-то не подчинялись приказам плесени. Они уже так надышались спорами за все это время, что должны были по крайне мере лишиться воли. Вместо этого вторженцы двигались вперед как маленькие тщедушные танки.

Великое Оно могло бы засомневаться, если б эти двое не выглядели так… не по-геройски. В действительности, они больше походили на двух доходяг из-под моста.

Можно было бы пристукнуть их прямо сейчас, обратить в ничто, измельчить тоньше пустоты. Но разум Великого Оно поразило любопытство. Кто эти двое, что за судьба ковала их, раз их воли достаточно, чтобы противостоять Плесени?

Шаги бстановились все ближе, и Великое Оно затаилось, закутавшись в одеяло собственного тела.

— А это место имеет свое очарование, — говорил Ики. — Если бы не кости под колесами, я, наверное, остался бы тут. На время. Как легко тут должно быть сочиняются хайку. Вот например:

     Зеленая дрянь
     С белою тесно
     Плесень цветет

— Что это? — осведомился Вилл.

— Лучше не спрашивай, — запоздало предупредил Накат.

— Ты не знаешь? — снисходительно скрипнул Ики. — Это поэзия моего народа.

Вилл понял, что снова чуть не угодил в опасную ловушку. На этот раз на его пути затаился капкан национальных чувств. Чтобы не дай Марлей, не ляпнуть лишнего, он просто уважительно кивнул и добавил:

— Отличные рифмы.

Ики остановился.

— Сейчас начнется, — проворчал Накат. — Там не должно быть рифм.

— Там не должно быть рифм!

— Вы ничего не понимаете в тонком искусстве.

— Вы ничего не понимаете в тонком искусстве!

— Коротких, но всеобъемлющих строк.

— Коротких, но всеобъемлющих строк!

— Похожих на секущие взмахи меча.

— Похожих на секущие взмахи меча!

Сбитый с толку, Вилл хотел извиниться, но его перебил поднявшийся шелест ветра. Никли бледные рощи, колтуны и ульи закачались, и трепетала мелкая поросль под ногами. Ветер все усиливался, споры поднялись в еще выше, они закрыли собой темноту невидимого потолка.

— Это плесневая буря! — крикнул Накат. — Ики, не отставай, а то потеряешься!

— Как же мы теперь найдем след черепа?! — голос Вилла едва преодолевал вой ветра и шорохи плесени.

Ему никто не ответил, ветер взбеленился, он снимал с места целые пласты растительности и зашвыривал их вверх, словно коврики. Обдирал перламутровые капли с ломающихся игл и разорял ульи, продувая их насквозь.

Сильными лапами порывов он подхватил Атряд и разметал его в разные стороны.

* * *

В жилом отсеке было тихо и безлюдно.

С едва различимым свистом катались в створках взбунтовавшиеся двери. Можно было различить шепотки водяных струек, и почти неслышимые тона странной мелодии. Пространство смутно угадывалось в тумане, наползающем из банных комнат.

Кира и ее личная гвардия брели в этой пелене, оставляя за собой коридоры сворачивающихся испарений. Они и не подозревали, что кто-то уже заметил их приближение и вышел навстречу врагу, довольный и решительный.