Отступники Эскулапа

Ланге мчался, не разбирая дороги. Всё время, пока он бежал, в его душе теплилась крохотная надежда на чудо. Однако едва он выбежал из лесной чащи, то тут же со всей очевидностью осознал, что случилось непоправимое. Его с головой накрыла новая волна отчаяния и боли.

«Это конец… Его любимой… его милой Ханны нет больше на этом свете!!!» – кричало всё его естество, раздираемое на части болью утраты.

В этот момент хладнокровие покинуло молодого немца, и, проявив малодушие, Рудольф отвернулся в сторону. Он стоял, безвольно опустив плечи, и рыдал, лишь изредка бросая взгляд куда-то вдаль. Ему в голову даже не приходила мысль предпринять попытки обнаружить останки погибшей – он сдался.

В замутнённом сознании пульсировала только одна мысль: «Как?.. Как ему жить дальше?..»

Он уже сделал шаг, чтобы покинуть это место, как неожиданно его внимание привлек листок белой бумаги правильной прямоугольной формы, валявшийся невдалеке на лесной дороге.

Рудольф подошёл и поднял его. Это была та самая семейная фотография, которую Ханна не так давно показывала им в лесу. С неё всё так же внимательно смотрели и улыбались две сестры-близняшки.

Для него это было невыносимо, но, расценив это как знак свыше, он послушно спрятал фотоснимок во внутренний карман пиджака и быстрым шагом направился в лесную чащу. Только теперь свой путь Рудольф держал в противоположном направлении от станции Комаричи уже осознанно. Она его больше не интересовала, впрочем, как и основное задание Абвера. Его главной целью стала маленькая деревушка Лески.

Немец от природы был очень практичным человеком и потому довольно быстро сообразил, что оставался ещё один выход из сложившейся ситуации. Теперь, чтобы не опустить руки и не предаться отчаянию, он все свои мысли устремил на совершенно другого человека, а точнее, на другую женщину, внешне – полную копию безвозвратно потерянной Ханны, на её сестру-близнеца – Хельгу Петерсон.

Глава 22

В четверг, около одиннадцати часов утра, в квартире № 72 раздался протяжный звонок в дверь.

Неторопливо идя по коридору, Хельга Генриховна уже заранее начинала злиться на бесцеремонность того человека, кто звонил в их дверной звонок. Открыв замок, она уже с порога собиралась высказать всё, что думает об этом невоспитанном визитёре, но осуществить свои намерения не успела. Едва приоткрыв дверь, первое, что она увидела, было заплаканное лицо внучки.

По щекам Лены чёрными полосами была размазана тушь, веки опухли, глаза покраснели и горели каким-то нездоровым возбуждением. Обычно аккуратно накрашенные губы сейчас были искусаны до крови и мелко дрожали. В уголках девичьих глаз стояли слёзы, которые тут же, едва она увидела бабушку, потекли ручьями по лицу.

– Бабушка, – испуганно закричала она, – Артём в больнице! У него огнестрельное ранение живота!

Сказать большего она не смогла, потому как рыдания, сотрясавшие её тело, не давали произнести ни слова.

Но даже этого оказалось достаточным, чтобы Петерсон смогла понять весь ужас произошедшего. На какой-то миг она почувствовала, что коридор стал быстро вращаться вокруг неё, но сделав над собой волевое усилие, взяла себя в руки и твёрдо произнесла:

– Елена, не спеши отчаиваться. Пулевое ранение в живот – это, несомненно, очень опасное ранение… Но ты же понимаешь, главное – повреждены ли жизненно важные органы. И где в итоге оказалась пуля… Ты уже была в больнице? Говорила с врачами?

Такая конкретика со стороны родной бабушки мгновенно отрезвила и даже несколько успокоила девушку – по крайней мере, она перестала плакать и всерьёз задумалась.

«Действительно, я же ещё ничего толком не знаю. Может быть, бабушка и права, и мне следует перестать паниковать? – поскакали мысли у неё в голове.

– Да, бабушка, ты абсолютно права. Я действительно пока ничего не знаю. Эту новость мне сегодня сообщил в институте сосед Артёма по комнате в общежитии. К ним вчера приходили из милиции и расспрашивали про него и его друзей. Они же и сказали, что Тёму с огнестрелом госпитализировали в областную больницу. Это пока всё, что я знаю, – закончила она свой рассказ.

– Так, Лена… сейчас я позвоню Дмитрию Ивановичу. Думаю, он намного быстрее, чем мы, всё разузнает и нам об этом расскажет, – приняла разумное решение Хельга Генриховна.

Она взяла телефонную трубку и набрала номер заведующего кафедрой нормальной физиологии. Профессор Разин оказался на месте. Он внимательно выслушал Петерсон и пообещал, что в ближайший час всё досконально выяснит и сразу же сообщит им полученный результат.

На этом телефонный разговор был завершён.

Чтобы хоть как-то прийти в себя и немного успокоиться, старуха с внучкой отправились на кухню выпить чаю. Лена взялась заваривать чай, но сегодня у неё это получалось плохо – от сильных переживаний тряслись руки, к тому же сильно разболелся низ живота. В результате семейная реликвия – заварочный чайник из старинного китайского сервиза – упала на пол, разлетевшись на множество мелких осколков.

– Не переживай: на счастье, – спокойно констатировала факт Петерсон.