Отступники Эскулапа

Поздоровавшись на лестничной площадке с коллегами и пояснив им, что её присутствие согласовано с областной прокуратурой, она поспешно прошла внутрь квартиры. С момента её прошлого посещения здесь практически ничего не изменилось. Всё так же пространство вдоль стен занимали книжные шкафы, домашняя оранжерея была заботливо ухожена, а все растения политы и подписаны. Единственным новым предметом, отсутствующим в прошлый раз, являлся обычный с виду костыль-трость для ходьбы, стоявший прислонённым к письменному столу. Но его простота была обманчива. Стоило присмотреться повнимательнее, как сразу же бросалось в глаза, что костыльная ручка находится явно не на месте. Она была несколько отделена от самой трости, оголяя зазор, в просвете которого холодным блеском сверкала сталь.

Глядя на это грозное оружие, Киряк испытывала двойственное чувство. С одной стороны, она испытывала моральное удовлетворение и даже, можно сказать, радость от того, что они с экспертами оказались правы относительно предположения о типе оружия. С другой, когда она представляла, сколько людей было лишено жизни этим «чудом инженерно-медицинской мысли», – ей становилось немного не по себе.

Труп старика ещё не увезли. Около него суетились её старые знакомые: судебный медик Ильин и эксперт-криминалист Сайбох. Оба в данный момент занимались своими непосредственными служебными обязанностями.

– Виктор Феликсович, Петр Николаевич, добрый день, – поприветствовала их она. – Как я вижу, вы оба вновь в трудах и заботах.

– Здравствуйте и вам, Олеся Сергеевна. А мы по вам, по правде говоря, уже соскучились, – первым отозвался пожилой судмедэксперт, что-то внимательно рассматривая в полости рта у трупа.

– А вы здесь какими судьбами оказались, Олеся Сергеевна? Помнится мне, кто-то говорил, что Шереметьев вас в отпуск отправил после того случая с убийством в лифте. Что, из отпуска отозвали? – следом за Ильиным подал голос эксперт-криминалист Сайбох.

– Нет, Виктор Феликсович, я здесь на полулегальном положении. Старший следователь прокуратуры Ермолаев забрал это дело к себе, а я у него теперь на правах внештатного помощника-консультанта, – хитро улыбаясь, пояснила Киряк.

Догадавшись, к чему она клонит, Сайбох сразу же перевёл разговор на другую тему.

– А как у вас обстоят дела на личном фронте? Всё хорошо? Как Василий поживает?

Услышав этот несколько не к месту заданный вопрос, женщина помрачнела.

– Нет, Виктор Феликсович, плохо. Кутепов переехал на постоянное место жительства в Пермь. Он теперь сотрудник кафедры кинологии. В общем, можно сказать, что мы с ним расстались окончательно и бесповоротно. Вот такие дела.

Чтобы уйти от дальнейшего неприятного разговора, она принялась с усердием изучать коллекцию книг хозяина квартиры. Неожиданно её внимание привлек фолиант со стеллажа с изданиями немецких философов. Этот экземпляр заметно выделялся среди соседей слишком уж потрёпанным корешком. Складывалось впечатление, что Ланге уделял ему особое внимание и, вероятно, часто брал в руки. Он был довольно старого издания, 1965 года выпуска, и являлся второй частью четвертого тома собрания сочинений известного немецкого философа Иммануила Канта.

Протянув руку, Олеся Сергеевна осторожно вытащила книгу со стеллажа. Открыв на первой странице, она прочла название этой части: «Об изначально злом в человеческой природе». Далее шло предисловие к изданию 1793 года, которое Киряк, не задерживаясь, быстренько пробежала глазами. Остановилась она уже на названии первой главы, которое несло ещё более конкретный смысл к пониманию всей второй части собрания сочинений. Название гласило: «О сосуществовании злого принципа с добрым, или об изначально злом в человеческой природе».

Заинтересовавшись, Олеся Сергеевна решила прочесть начало этой главы.

Кант писал.

«То, что мир лежит во зле, – это жалоба, которая так же стара, как история, даже еще как более старая поэзия, более того, как самая старая среди всех видов форм творчества – религия жрецов. Тем не менее, у всех мир начинается с добра – с золотого века, с жизни в раю или с еще более счастливой жизни в общении с небесными существами. Но это счастье скоро исчезает у них как сон, и впадение в злое ускоренным шагом торопиться к худшему, так что мы теперь живем в последние времена, на пороге у нас день страшного суда и светопреставление…»