Оттаявшее время, или Искушение свободой

Пришлось отстегнуть цепочку и положить мой крест в сумочку. Мы встретились с Никитой через два часа в вестибюле поликлиники, перешутились парой слов, вышли на улицу и вдруг он меня спросил: «А где твой крестик?» — «Да я его положила в сумочку, медсестра меня попросила снять его…», с этими словами я стала шарить на дне сумки. Крестика на месте не было. Я вытряхнула всё содержимое, перерыла все карманы — безрезультатно. Кинулась по лестнице в кабинеты, где проходили все процедуры, уговаривая сестёр и врачей поискать, объясняя им, что ценности для вора он не представляет никакой: простой медный, на старенькой стёртой цепочке. Всё было напрасно, мой крест исчез! Мы с Никитой грустно пошли к метро, и вдруг в моей памяти всплыл мой сон. Я не успела рассказать его Маше, но теперь я сама поняла его значение и все события, происшедшие со мной, конечно, в этом сне были. Встреча с Никитой, переход в другую жизнь, страх и сети вражеские, слова моей крестной матери и надежда на удачу в новой жизни, предстоящая свадьба… Конечно, это Маша забрала к себе мой крест, она будет молиться обо мне, и всё будет хорошо.

После гражданской регистрации брака мы венчались в церкви. Шаферами у нас были Степан Николаевич Татищев и Дмитрий Васильевич Сеземан. Наши обручальные кольца были сделаны Ириной.

Совершенно очевидно, что мой отъезд наделал шуму в Ленинграде и Москве, но в равной степени и моё появление во Франции вызывало у многих недоумение. Друзья в СССР во время моих сборов вопросов не задавали, сама я отвечала им одинаково заученно, но это не внушало доверия. А поэтому пересуды о том, «кто такой Никита», что это за «птица», к которому выпускают жениться из СССР, слышались за моей спиной. Мой приезд в Париж вызвал такую же реакцию: «кто она такая, что её выпустили выходить замуж в Париж, да ещё к НК?» Подобные разговоры и слухи были присущи эмигрантам третьей волны, именно они больше всего интересовали «николая ивановича». Я помню, что мы решили с Никитой ни перед кем тогда не излагать своей истории: подозрений и домыслов мы всё равно не рассеяли бы. У многих из них было патологическое желание всех подозревать в сотрудничество с КГБ. Как мы видим, это могло вполне иметь отношение и ко мне.

Весь план дальнейших действий был выработан Никитой.

После заключения нашего брака мы подали на получение мной французского гражданства, его тогда оформляли в течение одиннадцати месяцев. Гостевая виза моя заканчивалась в мае, для того чтобы мы могли использовать все официально-допустимые возможности для вытягивания Ивана, я пошла в советское консульство. Попытаться встать на учет на постоянное место жительства обернулось трудностями и недовольством. Мне слали открытки и уверяли, что только по возвращении моему в Ленинград могут оформить моё постоянное место жительства во Франции. Анкеты, тем не менее, были приняты к рассмотрению, мне сказали: «ждите!» Мы с Никитой пошли в мэрию, и я сделала приглашение в гости маме и Ивану от своего имени.

Через две недели мне позвонил отец в полном бешенстве! Он кричал, что это заговор, что я должна немедленно приехать и продолжить оформление своего пребывания во Франции «на месте», что мама не может никуда ехать (хоть она и опекун) и что совершенно логично, что ей отказали (уже!) в ОВИРе, так как я, находясь в гостях, не имею права никого приглашать. Отец ещё кричал, что я беспокою «всех» своими глупостями и что обо всём была другая «договорённость» и он не понимает наших с Никитой действий… Совершенно спокойным голосом Никита объяснил ему, что Ксения сейчас находится в стадии оформления постоянного места жительства, в консульстве документы приняты к рассмотрению и что одновременно идёт оформление моего французского гражданства. Было бы глупо и неразумно совершать сейчас поездку в СССР. Более того, сказал Никита, если ОВИР отказал по моему приглашению, то он пошлёт повторное, от себя, на законном основании как муж. Отец не мог себе представить такого поворота событий. Правила игры не менялись, но корректировались уже с нашей стороны. Это был год, когда чудесным образом и совершенно необъяснимо почему заработала автоматическая телефонная связь. Можно было избегнуть телефонистки и простым набором кода (как сегодня) соединиться с Ленинградом. Для меня это было настоящим подарком, я могла регулярно разговаривать с Иванушкой и мамой. В один из таких вечеров я позвонила домой и неожиданно услышала голос отца. Я была страшно удивлена, ведь он постоянно проживал в Парголово. Не позвав к телефону Ивана и маму, он сказал: «Мама получила приглашение от Никиты. Но он многого не может понять в нашей обстановке… Зачем тебе сейчас нужен Иван в Париже? Он будет только помехой для вас. Прекратите дёргать мальчика, он и так уже лишён отца и матери. Теперь у него буду я! Я заменю ему настоящую семью, займусь его воспитанием; и хватит рвать душу и сердце своей матери. Приезжай обратно, как только уладишь свои дела, может быть, и Никита с тобой решится приехать… хочу с ним познакомиться поближе, посмотреть ему в глаза».