Оттенки русского. Очерки отечественного кино

Название «Заложники» намекает на судьбы тех несчастных, кто попал в жернова истории, случайно оказавшись в злополучном самолете. Но о них в фильме рассказано совсем мало. Очевидно, толковать вынесенное в заголовок слово следует в расширительном смысле. В советском государстве, закрывшем свои границы для собственных граждан, заложниками были все. Перед нами история людей, решивших пожертвовать жизнями (увы, не только своими) ради того, чтобы разорвать беспощадный общественный договор. Их вело даже не желание, но одержимость идеей вырваться за флажки, любой ценой. Фильм доказывает: свобода — одна из основных потребностей, неотъемлемая составляющая человеческого достоинства, стремление к которой иррационально и неодолимо. В том числе, очевидно, и творческая свобода не зависеть от миражных требований рынка и законов жанра, которым до сих пор прилежно подчинял себя Гигинеишвили.

Нормальная помощь «Аритмия» Бориса Хлебникова

Олег — очень хороший человек. Он работает врачом «скорой помощи», и делает это хорошо, на совесть. У него хорошее, честное лицо, хорошие, добросовестные коллеги и хорошие пациенты, которым он от души помогает, хотя зарплата у него небольшая и перспектив никаких. Жена Олега Катя тоже врач, в приемном покое. Она, вероятно, не так талантлива, как муж, зато и она хороший человек. Работает сутками, очень старается. И Олега любить старается, хотя это с каждым днем все сложнее — тот выпивает, рассеян, слишком сильно устает на работе, иногда хамит. Тогда Катя предлагает развестись, а сначала разъехаться в разные комнаты их крохотного жилища (комнат всего одна, так что приходится использовать кухню и надувной матрас). Но зритель, который уже полюбил этих славных людей, не слишком тревожится. Он заранее чувствует, что все у них будет хорошо. Трудно, но хорошо.

«Аритмия» — несомненно хороший фильм. Рецензию на него несложно было бы написать, не используя ни одного эпитета, кроме слова «хороший». Он лихо разыгран ансамблем лучших и самых востребованных актеров своего поколения, от любимца Хлебникова, скромно-обаятельного Александра Яценко, и феноменальной звезды Инстаграма Ирины Горбачевой (ее роль — какое-то отдельное упоительное кино) до колоритных эпизодов Анны Котовой, Евгения Сытого, Надежды Маркиной, Александра Самойленко. Отдельная и сложная работа у Николая Шрайбера, эдакого Санчо при Кихоте-Олеге. «Аритмия» замечательно снята Алишером Хамидходжаевым, оператором Хржановского-младшего, Сигарева, Германики и Хомерики: как бы ненавязчиво, мнимо-документально показан старенький и милый Ярославль. В рамках того же уютно-театрального правдоподобия звучат диалоги, написанные Натальей Мещаниновой, — в соавторстве с оптимистом Борисом Хлебниковым автор беспросветного «Комбината „Надежда“» научилась видеть перманентный свет в конце любого темнейшего тоннеля. В общем, сплошная радость: мир состоит из хороших людей. Негодяй тут единственный — новый начальник, отлично сыгранный Максимом Лагашкиным. Но и он получит свое, после чего окажется не таким плохим. Лишь однажды здесь кто-то умрет. Этот эпизод в фильме наименее органичный, едва ли не натужный и тут же уравновешенный обязательной сценой чудо-воскрешения другого пациента.

Если называть вещи своими именами, то «Аритмия» — то самое высмеянное критиками и обожествляемое продюсерами «доброе кино». Специфически российский формат. Только это доброе кино — не для широких масс, а для интеллигенции. Для тех, что жаждет переноса на широкие экраны не попсовых сериалов или советских комедий, а оттепельных и застойных хитов, с их культом хороших и слабых героев. При этом «Аритмию» советским фильмом не назовешь: перед нами культурное и современное европейское кино. Недаром на днях картина примет участие в фестивале в Карловых Варах.

Хлебникова в начале карьеры, собственно, называли наследником по прямой одного из главных западных режиссеров, Аки Каурисмяки. Сейчас вспоминается недавняя картина флегматичного финна, «Обратная сторона надежды». В ней все порядочные люди объединяются, чтобы противостоять бездушной бюрократии Евросоюза, но эта умозрительная солидарность все-таки не спасает трогательного сирийского беженца от удара ножом в живот. У надежды Хлебникова нет обратной стороны. Эта медаль с обеих сторон сияет прекраснодушием.