Читаем Оттенки жизни. Книга первая полностью

Что я не хозяин у собственной жизни,

Что мне уготовано мучиться в страсти,

Что я как всегда одинок средь пустыни.


Но также познал восхищенье красой,

Которая в сладком томленье любви

Мне явится только одной пустотой

В грязище убогой, бездушной толпы.


Я знаю всё это вполне, совершенно.

Но знанье, однако, бессмысленно ей

Без смотрящих через него же блаженно

Открытых, невинных любовных очей.


2. Аллеманда


Чистое безмолвие

Раскрывшейся души,

Сладкое безумие,

Горящее внутри,

И слова, беспечные,

Ложащиеся в тьму

Моего влечения

К телу твоему.


И любовь, столь глупая,

Откроется тебе,

Все порывы чувствуя

Сейчас твоей душе,

Но они вдруг смолкнут так,

Что в своих глазах

Увижу я один лишь знак –

Отчаяния страх.


Но люблю безропотно

Наивную любовь

И лелею хлопотно

Вновь её и вновь,

Ведь тебе одной она

Мной посвящена,

Лишь твоим дарована

Навсегда дана

Та мечта беспечная,

Стремящаяся вглубь,

Равно скоротечная,

Что волнует дух,

Красота мгновенная,

Рождаемая ей,

Красота столь тленная

Лишь любви моей.


3. Куранта


Сердце во мне,

Сердце в огне,

Сердце моё

Только твоё.


Смотрю, люблю, ласкаю

Всечасно о тебе мечтаю,

Один в моих глазах

Стоит мятежный страх,

А сердце в страстном сне

Принадлежит тебе.


Что я желаю?

Я хочу страсти.

О чём я мечтаю?

О всеобъемлющей власти,

Сделать тебя своей частью

И на закланье отдать сладострастью.


Реальностью станет мечта,

И нас обоймёт красота,

Пусть тени несутся пред нами,

Пред мутными в страсти очами,

Сейчас ты моя, я в тебе,

И оба мы стонем в огне.


4. Форлан


Опять родится вдохновенье

От дуновенья красоты,

Опять стремится разрешенье

В осуществление мечты,

Что тело мне твоё привносит

В желаньем дух изрытый мой,

Когда любовь одна пророчит

Моя к тебе приятный зной.


Неслышно вещие громады

Алкают сладостной ночи,

Незримо жажду я услады

В твоей обыденной любви,

Когда вся красота, что может

Родится на земле, встаёт

Глазами пред моими, схожа

С твоим лишь телом, где живёт

И о котором вопрошает

Моя любовь, моя мечта,

Её саму вдруг воплощает

Опять твоя же красота.


Нет, я всё знаю, понимаю,

Обыденность красивых слов

Не терпит, но и принимаю

Рождаемую в ней любовь.


Сюита3


1. Увертюра


Что я могу сказать тебе?

Что молвить высшей красоте?

И как уместно вожделеть,

Когда не можешь даже сметь,

Смотреть туда, где есть мечта

О полувечной и благой

Любви, беспечной и простой,

Тобою вдруг воплощена,

Одной тобою для меня?


И шум в ушах, и в теле дрожь,

И слышишь ото всюду ложь,

И сам не знаешь, что сказать,

Иль правду, иль как все соврать.


Но в глубине своей души

Храню я бережно твой лик,

Как только дух едва поник,

Я на него взгляну в тиши,

И так узнаю, что сказать,

Сейчас бессмысленно мне лгать,

Ведь это слово изнутри

Я тихим шёпотом мольбы

Произношу всё вновь и вновь

При возвращении к себе

И вижу там, в своей мечте,

К тебе одной мою любовь,

И мне спокойно в тишине.


2. Сарабанда


А в глазах нет ничего

Кроме кротости твоей,

Кроме стана твоего,

Кроме лика твоего,

Коего нет красивей.


Я настолько полюбил тебя,

Что понять, где уж кончаюсь я

И откуда в непроглядной тьме

Начинаются мои мечты,

Не могу, собой затмила ты

Всякое отныне бытие.

А когда теряются во сне,

Остаются тени красоты,

Что внезапно канет в пустоту,

И, с насмешкой глядя на судьбу,

Окропится ядом суеты.


Я себя не понимаю в страхе,

Страхе появиться пред тобой,

Пред тобою дух мой как немой,

Он, растерзан, стонет горько в прахе

От бессилья, проклятый любовью

В миг, когда его лишили рая,

Но, окутанный одною скорбью,

Всё равно он любит, умирая.


3. Ария


Я знаю, что однажды ночь

Подарит нам огонь любви,

Чтоб мрак смогли мы превозмочь,

Рознящий нас, сердца свои

Могли бы слить в порыв единый,

Что целый мир даёт двоим,

В котором кроткий, нелюдимый

Горит огонь сей, нас своим

Одаривая счастьем, страстью,

Тела сжигая в час любви

И тем споспешествуя властью,

Что в души льют его лучи,

Природе, мудрой даже в лоне

Начала глупостей всех вечных,

Ведь, подчинясь велению закона,

Мы плод созданем ночей скоротечных.


4. Чакона


Не знаю я, имею ли надежду

На счастья хоть один короткий миг,

Но луч её пока струится между

Всех мрачных дум, что сердцем я постиг,

Когда, томясь всё робкою любовью,

Безмолвно ревностью съедаем был,

Когда она захлёбывалась кровью,

А пыл её не понятым уж стыл.


Но мрак сих слов рассеется бесследно,

Как только ты поймёшь их горький смысл,

Ведь счастье там пребудет несомненно,

Где будем не одни мы, я и мысль.


Не знаю я, а есть надежда та,

Что ты поймёшь когда-нибудь меня.


Сюита4


1. Увертюра


Начав страдать, начнёшь писать,

Не ожидая исполненья

Своих мечтаний обладать

Любви предметом вожделенья.


Поняв тщету, поймёшь и смысл

Нагромождения желаний

И ощутишь одну лишь мысль

Источником своих страданий.


Снимая боль, убьёшь любовь,

И холодом овеет тело,

И в нём не разгорится вновь

Огонь глагола смело.


Хотев сказать, я не сказал:

Приятна мне та доля,

Да, я пишу, ведь я страдал,

В тебя влюблённым, Оля.


2. Рондо


Короткий стих как взгляд её пугливый,

Скользнёт вдруг по лицу он, торопливый,

И не заметишь ты его, опять

Приходится ловить иль вновь читать.

И рифма коли вторит рифме быстро,

Создав иллюзию постигнутого смысла,

Отводит пониманье от него,

Хотел ты стих изобличить иль взгляд её.


3. Сарабанда


Как странно жить и не любить,

И страстью мучиться, не обладая

Перейти на страницу:

Похожие книги

Земля предков
Земля предков

Высадившись на территории Центральной Америки, карфагеняне сталкиваются с цивилизацией ольмеков. Из экспедиционного флота финикийцев до берега добралось лишь три корабля, два из которых вскоре потерпели крушение. Выстроив из обломков крепость и оставив одну квинкерему под охраной на берегу, карфагенские разведчики, которых ведет Федор Чайка, продвигаются в глубь материка. Вскоре посланцы Ганнибала обнаруживают огромный город, жители которого поклоняются ягуару. Этот город богат золотом и грандиозными храмами, а его армия многочисленна.На подступах происходит несколько яростных сражений с воинами ягуара, в результате которых почти все карфагеняне из передового отряда гибнут. Федор Чайка, Леха Ларин и еще несколько финикийских бойцов захвачены в плен и должны быть принесены в жертву местным богам на одной из пирамид древнего города. Однако им чудом удается бежать. Уходя от преследования, беглецы встречают армию другого племени и вновь попадают в плен. Финикийцев уводят с побережья залива в глубь горной территории, но они не теряют надежду вновь бежать и разыскать свой последний корабль, чтобы вернуться домой.

Александр Владимирович Мазин , Александр Дмитриевич Прозоров , Александр Прозоров , Алексей Живой , Алексей Миронов , Виктор Геннадьевич Смирнов

Фантастика / Исторические приключения / Альтернативная история / Попаданцы / Стихи и поэзия / Поэзия
Поэты 1820–1830-х годов. Том 1
Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

Александр Абрамович Крылов , Александр В. Крюков , Алексей Данилович Илличевский , Николай Михайлович Коншин , Петр Александрович Плетнев

Поэзия / Стихи и поэзия