Читаем Оттенки жизни. Книга первая полностью

Нежели раньше, но также лишь ей,

Любви только жалуя дань королей.


Она не забудет, что я признаю

Её безраздельным властителем мира,

Поэтому так я любовь и ценю,

Ведь только она преподносит кумира,

Который не предаст на этом пути.

А что за кумир? – Ты, женщина, ты.


__________


Руки мои, страсть и нежность моя,

Всё это только теперь для тебя.

Лишь обернись и кругом посмотри,

Тут же они превратятся в твои.


Своей красотой ты дала мне любовь

И не заметив, наверно, того,

Ты успокоила ей мою кровь,

Лишая, по сути, мой разум всего.


И вот я томлюсь по тебе в пустоте,

И думать о чём-то ещё не могу,

Забыть не могу о твоей красоте,

Я просто… Я нежно… Тебя я люблю.


__________


Не надо надежды, не надо игры,

Если не нужно подобной любви,

Ты так и скажи.


Но если ты скажешь уверенно это,

Сердце моё остановится вмиг,

Со вздохом прощания вырвется нега

Духа, который покинул сей мир.


Во тьме я исчезну и тихо угасну,

Вдруг задохнувшись в стенаньях своих,

Пойму, что я жил совершенно напрасно,

Зря написал этот жалобный стих.


* * *


Всё хорошее, что есть –

Нет, числа ему не счесть –

Всё хорошее, что было –

Время всё не позабыло –

Всё хорошее, что будет –

Пыл наш и его разбудит –

Почему им жизнь полна?

В том любви одной вина.


* * *


Легко смотреть в глаза любви,

Когда ты примирился с ней,

Когда средь хаоса и суеты

В ней стержень жизни ты найти сумел.


Проходит мысль чрез ипостаси,

Чьи имена давно известны,

И образует все те связи,

Что и прекрасны, и полезны.


Вокруг реальность и покой

И неизменность вечного движенья,

Будь сложной мысль, будь мысль простой,

Ведь всё останется без измененья.


Конечность человека предрешённа,

Весь круг замкнулся, выхода в нём нет,

Но на него он смотрит восхищённо,

Как на вращение планет.


У бытия один лишь вход, один и выход,

К последнему мы сами как-нибудь дойдём,

Но в мир войти – отнюдь не наша прихоть,

Любовь нам помогает в том.


Часть III


Сюита № 1


1. Увертюра


Тяжкие стенания души,

Сладкие мечтания любви,

Тишина, вокруг лежащая,

Восхищением дрожащая.


Страстно хочется сказать,

Прокричать, звездою вспыхнуть,

Как хочу тебя обнять,

В наслаждении утихнуть

Рядом только лишь с тобой

И одну я лишь тебя,

Но овеян тишиной

Глас любви, душа моя.


Отныне обретённая судьба

Не хочет больше сладостного сна,

Но хочет всю тебя, ведь ты

И есть пророчество судьбы.


Но почему же тишина?

А потому что здесь слова

Совсем как будто неуместны,

Как всё живое, мысли смертны.


Любовь над жизнью, без оков,

Без знаков и без лишних слов,

Она во мне, она моя,

Она – безмолвие венца

Всей жизни, счастья, мыслей, дел,

Она есть самый тот предел,

Откуда хлещет пламя жизни,

Где славный гомон царской тризны

Нам внятно восклицает: «Жить!»


Ну а в душе, в её углах,

В её интимнейших мечтах,

Глас жизни говорит, что жить

Выходит то же, что любить.


2. Рондо


Я опять в вышине,

Я опять сам не свой,

И все мысли во мне

О тебе лишь одной,

Я сегодня в тебя

Бесконечно влюблён,

Что даёт мне огня

Взвиться яркой звездой

Мигом в ту вышину,

Где сам стану не свой,

Где тебя полюблю.


3. Менуэт


Ты – жизнь моя. Несмело, неумело

Я повторяю это про себя,

И как душа моя тогда взлетела,

Когда бы смог коснуться я тебя

Словами этими, любви покорный,

Покуда, робкой ревностью томим,

Я не был пред тобою столь безмолвный,

Но дерзновенно стал собой самим.


Я так люблю тебя, что хочется порою

В мечтах забыться мне навечно, навсегда,

Где мы уж вместе тешимся с тобою

Своей любовию, и ты моя,

Где ты близка мне ближе самого

Меня и шепчешь в темноте невинно:

«Я – жизнь твоя». Но здесь ты далеко,

И лишь мечты мои нас сводят воедино.


4. Ария


Вот рифмы у меня ложатся стройно,

Вот ритм размеренно течёт,

А в сердце ноет беспокойно

Столь сладостный любовный гнёт.


Смотрю на лист бумаги, белый,

И образ твой я в нём ловлю,

Огонь души моей, несмелый,

Как раб любви боготворю.


Безмолвно тешусь я душою,

Что, может быть, там, вдалеке,

Ты обо мне взгруснёшь порою

В любовной, пламенной тоске.


Надеюсь, чтобы так и было,

Чтоб ты меня вдруг полюбила,

Я иногда в тиши морозной ночи,

Съедаемый желанием любви,

Когда мне одиночество пророчит,

Что некогда его рассеешь ты.


5. Буре


Мои надежды и мечты,

Мои желания и сны –

Всё это только, только ты.

Когда в бездонной тишине

Сижу я, одинок во мгле

Раздумий, грёз и размышлений,

Отчаянья и праздности мгновений,

Когда смотрю, как уплывают

Бесценные минуты жизни,

Тогда они лишь смыслом наполняют

Её средь леденеющей пустыни.

Они, надежды и мечты

О разделённости любви.


6. Полонез


Но почему же не заходит Солнце?

Мне день без милой уж не мил,

Оно как будто надо мной смеётся злобно,

Что с ней я слов не проронил,

Как я люблю её безудержно и страстно,

Как я мечтаю о её губах,

Как я желаю прикасаться самовластно

К её красе и утоплять в словах

Безумной нежности любви моей,

Раскрывши душу в жажде восхищенья,

Даруемого в темноте ночей,

Когда сливаемся мы в единенье вожделенья,

И Солнца свет не нужен нам лучей.


Сюита № 2


1. Увертюра


Сжигающий пламень сознание жжёт,

Но я понимаю, что он означает,

Отныне любовь горделиво живёт

Внутри у меня и желаньем терзает.


Не первый уж раз, не последний тем боле

Заметил я нежно-жестокое чувство

В озябшей от зноя, измотаной плоти,

Способной теперь на любое безумство.


Я знал, что меня разрывает на части,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Земля предков
Земля предков

Высадившись на территории Центральной Америки, карфагеняне сталкиваются с цивилизацией ольмеков. Из экспедиционного флота финикийцев до берега добралось лишь три корабля, два из которых вскоре потерпели крушение. Выстроив из обломков крепость и оставив одну квинкерему под охраной на берегу, карфагенские разведчики, которых ведет Федор Чайка, продвигаются в глубь материка. Вскоре посланцы Ганнибала обнаруживают огромный город, жители которого поклоняются ягуару. Этот город богат золотом и грандиозными храмами, а его армия многочисленна.На подступах происходит несколько яростных сражений с воинами ягуара, в результате которых почти все карфагеняне из передового отряда гибнут. Федор Чайка, Леха Ларин и еще несколько финикийских бойцов захвачены в плен и должны быть принесены в жертву местным богам на одной из пирамид древнего города. Однако им чудом удается бежать. Уходя от преследования, беглецы встречают армию другого племени и вновь попадают в плен. Финикийцев уводят с побережья залива в глубь горной территории, но они не теряют надежду вновь бежать и разыскать свой последний корабль, чтобы вернуться домой.

Александр Владимирович Мазин , Александр Дмитриевич Прозоров , Александр Прозоров , Алексей Живой , Алексей Миронов , Виктор Геннадьевич Смирнов

Фантастика / Исторические приключения / Альтернативная история / Попаданцы / Стихи и поэзия / Поэзия
Поэты 1820–1830-х годов. Том 1
Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

Александр Абрамович Крылов , Александр В. Крюков , Алексей Данилович Илличевский , Николай Михайлович Коншин , Петр Александрович Плетнев

Поэзия / Стихи и поэзия