Оттепель не наступит

«Нет, – приходит ответ, – это Филипп».

От удивления брови ползут на лоб. Что ему нужно? Конечно, журналистка сказала, что мы теперь работаем вместе, но как-то я себя не идентифицирую с этим «мы». Расследование ведут Темза, Феликс и Гарьер. Причём тут я?

«Прости, что так внезапно написал. Просто не могу избавиться от чувства вины».

У меня вырывается нервный смешок.

«За что? Гарьер, ты мне жизнь спас».

«А, по-моему, чуть не угробил. Я себя никогда за это не прощу».

Я хмурюсь и сжимаю телефон сильнее. Отчего-то внутри появляется дискомфорт.

«Забей. Всё хорошо», – отвечаю я, а сама в голове перечисляю факты, опровергающие это. Например, сейчас я нахожусь в чужом доме. Моя сестра похищена людьми, которые проводили эксперименты и сделали её мутантом. Моё лицо всё ещё в ссадинах, а рёбра ноют, если не приму обезболивающее. Мой отец мёртв, а я по этому поводу даже ничего не чувствую.

«Ладно, – тут же приходит ответ, – спокойной ночи».

«И тебе».

Я долго думала, почему меня так напрягла эта короткая переписка. А потом поняла. Меня бесило, что все вокруг (кроме Иды, естественно) носились со мной, как с ребёнком. Из-за этого я чувствовала лишнюю ответственность, ведь отплатить было нечем. Теми строила из себя милашку лишь по одной причине: будущая разгромная статья о генетических экспериментах. Вот и Гарьер подключился. Ему нужно во что бы то ни стало отыскать пропавших детей, чтобы продолжать считать себя хорошим детективом. Я благодарила их за спасение от чистого сердца, ведь выручать Агату кроме меня больше некому. Но и не могла смириться с ощущением, что я – обуза, и все зря на меня рассчитывают.

Сегодня была первая ночь за всё пребывание у Иды, когда я совсем не сомкнула глаз. С утра должна была приехать Темза, чтобы помочь изменить мой внешний вид. Меня собирались остричь. Поначалу было жаль, но это небольшая цена за возможность снова выходить в люди тогда, когда хочется. К тому же мытьё волос мылом плохо сказывалось на их состоянии. А просить купить мне шампунь было выше моего достоинства. Ещё я должна была начать работать у Иды. Это её условие. И, на самом деле, мне такая инициатива нравилась, ведь сидеть сутками в четырёх стенах, – то ещё удовольствие.

Я глянула на часы: почти пять утра. Рассвет через полтора часа. Поэтому вместо того, чтобы продолжать пялиться в потолок, я решила сходить на улицу. Хотелось курить, но, увы, мизерные три сигаретки, которые выделяла из своих запасов Ида, заканчивались в течение дня слишком быстро.

Я встала, тихо оделась, на цыпочках пробралась в коридор, надела куртку и стала открывать замок. Вдруг сзади послышался топот. В полутьме чёрную собаку почти не было видно, лишь её желтые внимательные глаза и тяжелое дыхание выдавали присутствие.

– А ну иди спать!.. – шикнула я на Булку.

Но та лишь наклонила голову, пристально всматриваясь в меня, и завиляла хвостом.

– Ладно, – шепнула я, – пойдём со мной. Только тихо!..

Собака радостно подскочила и подбежала ко мне. Я погладила её по жесткой шерсти, взяла поводок, висевший рядом с единственным балахоном Иды, и мы пошли к океану.

Ночь была тихой и звёздной. На востоке небо уже становилось светло-синим. Шум океана успокаивал. Медленным шагом я направилась к воде, Булка послушно шла рядом. Несмотря на холод, на пляже снега почти никогда не бывало. Лишь куски льда, разбросанные то тут, то там. Россыпь огней вдоль побережья тянулась до самого горизонта. Размер Тиви по истине впечатлял. Где-то вдалеке деревня граничила с Момбасой. От мысли, что могла угодить туда, меня передёрнуло. В океане, прямо напротив дома Иды, на волнах покачивалась рыбная ферма.

Я решила немного посидеть на пляже. Песок, как и ожидалось, оказался холодным и влажным. Но мне было без разницы. Солёный запах волн, звёзды и предвкушение рассвета ненадолго сделали меня чуточку счастливее. Булка села рядом, и я снова удивилась, какая же она огромная.

– Не знаю, можно ли тебя отпускать с поводка, – тихо сказала я собаке.

Та снова завиляла хвостом и уткнулась носом мне в щёку. Я хохотнула.

– Можно, – вдруг раздался низкий бархатный голос позади.