Отцеубийцы

Все же странно было, глядя на эту маленькую женщину, видеть в ней силу, которая сметала все на своем пути не хуже меча, стрелы и Дара. Даже Хроуст, в котором давно не осталось ничего человеческого, перед ней не устоял. Даже Редрих, при всем своем презрении к женщинам, держал Морру у трона и прислушивался к ней, пока еще умел слушать других. Но ни король, ни гетман не были заинтересованы в этих изгибах, этом лице, глазах, губах и всем, что скрывалось под мужским костюмом. Их привлекала скорее особая, змеиная мудрость, такая редкая и манящая властных мужчин. Морра внимательно слушала и изучала их – и потому им казалось, что она прошла с ними всю жизнь, следя за самыми незначительными деталями. Все прочие женщины, с которыми доводилось встретиться Рейнару (не считая разве что матери и пани Теризы), предпочитали покорство, не решаясь и слова лишнего обронить. Морра же никого не боялась.

– Я скоро буду королем, – произнес Рейнар. Его голос расколол тишину, и Морра вздрогнула, но в ее взгляде не было ни удивления, ни насмешки. Она слушала внимательно, как всегда. – Выше меня никого не будет. Я решу все сам – наверное, впервые в жизни.

– И что же ты решишь?

– Ты должна выяснить, как забрать Дар. Первое, что я сделаю, – велю Шарке отдать его тебе.

Морра хмыкнула. Примерно так же она хмыкала, когда Рейнар убеждал ее, что помолвка с Кришаной была устроена задолго до встречи с ней и теперь он бессилен что-либо изменить.

– Ты – истинная наследница Свортека, как и я – истинный наследник трона. Он был тебе должен, но так и не выплатил долг. Я же сделаю тебя кьенгаром Бракадии. Нет, не только кьенгаром! Я сделаю все, что ты…

– Ты бредишь, Рейн, – глухо отозвалась она. – Сам знаешь: стоит тебе вступить на трон, как начнется новая война. Дара потребуют все. Хроуст будет сидеть у тебя на шее, диктуя свои порядки. Паны Бракадии станут тащить тебя каждый на свою сторону, и меньше всего они захотят увидеть за твоей спиной меня…

– Так и черт с ними! Я уничтожу их всех, если потребуется. Я должен был сделать это еще тогда!

– Свортек не этого хотел…

– Да пошел он к черту, твой Свортек! Он сдался, сгинул и ни хрена тебе не оставил!

Морра скривилась и начала отдаляться, растворяясь во тьме. Она ничего ему не ответила, как не говорила все эти годы. Рейнар, впрочем, ни на что и не надеялся, и слов этих говорить не собирался, если бы не чертова мадемма и проклятый Латерфольт. Пустые слова, невыполнимые обещания – вот и все, что может Истинный Король!

«Пора бы к этому привыкнуть, Рейнар. Ты всегда и для всех – для Морры, Редриха, Сироток, даже для собственных детей – будешь предателем!»

Боль разлилась по предплечьям, словно по ним ударили плетью. Горел каждый шрам на искалеченных руках. Внутренности свело судорогой. Но потом на помощь, как всегда, пришла мадемма, захлестнув его волной блаженства, похожей на смерть.

XI. Изнанка

До Хасгута оставалось меньше сотни миль. Сиротки остановились в Лучинах, городке, сдавшемся без боя, как и многие до него. Латерфольт, не чувствуя ног от усталости, мечтал лишь об одном: он распорядился, чтобы им с Шаркой подготовили горячую ванну. Шарка, выросшая в трактире, обожала роскошь горячего мытья с мылом. По мнению Морры, эта маленькая радость могла вернуть ее из забытья. Остальные радости пока не помогли, но кто знает?

Раны души, полученные при осаде Козьего Града, уже почти затянулись. Латерфольт снова стал старшим братом своим людям, носясь от солдата к солдату, шутя, улыбаясь и смеясь. Он обучал юнцов-хиннов для своей новой кавалерии, помогал с вагенбургами, скакал из одного конца лагеря в другой от гетмана к гетману. «Ты вернулся», – сказал ему как-то Тарра, и когда силы истощались, Латерфольт повторял про себя эти слова. Но стоило прийти к Шарке и поймать на себе ее пустой взгляд, как он вновь ощущал на языке гарь пепелища и вкус отчаянья. Он-то вернулся, а вот что делать с ней?

Но если он сумел вытянуть из этого мрака себя и даже полудохлого Рейнара, то неужели не сможет спасти и Шарку? Сколько раз она спасала его самого, и каких трудов ей это стоило? Теперь он сделает все, что в его силах, пусть это всего лишь горячая ванна… Но сначала надо к Хроусту, как тот просил, чтобы потом сразу приняться за самое важное задание.

Хроуст сидел у камина в кресле, а Морра склонилась над столом с разложенными на нем звездными картами, циркулями и другими диковинными приборами. Природа отношений этих двоих не переставала удивлять Латерфольта. С тех пор как Рейнар потребовал освободить Морру, баронесса часто ужинала наедине с гетманом, как раньше в Таворе. Якобы она делала ему какие-то прогнозы по звездам, рассказывала о Гильдии или, может, о Свортеке. Латерфольт раньше не замечал за названым отцом такого интереса ко всем этим магическим штучкам. Видимо, сказывались годы в изгнании, появление Дара, а может, просто старость и близость конца.