Отвага

Бенуа вырос как из-под земли, Лукас бесцеремонно отобрал у него связку ключей. Вошел в аптеку, отодвинул шкаф, приподнял половицу. Никто не знал о тайнике с противоядиями, которые он спрятал лично в последние дни царствования Тибо. Жестяная коробка из-под конфет кондитера из Иса изрядно запылилась. Лукас не поставил на место ни половицу, ни шкаф и опрометью бросился обратно в спальню.

Жакар нежно гладил Викторию по волосам.

– Мыло, чистую воду и полотенце! – скомандовал Лукас и смел с тумбочки все украшения королевы, чтобы разложить снадобья.

Жакар повиновался без единого возражения.

– За ужином она ела десерт?

– Она всегда есть десерт. Я бы сказал, с жадностью.

– Отлично. Сахар ослабляет действие яда.

– Она выживет?

– Через два часа будем знать наверняка. Сейчас королева без сознания. Если впадет в кому, все кончено. Легкие откажут, сердце остановится.

Лукас говорил и рылся в коробке. Вытащил скальпель, флакончик, бычий пузырь, моток ниток и косо очиненное птичье перо. Тщательно вымыл перо и скальпель. Приостановился и объяснил:

– Процедура называется впрыскивание. Меня консультировал лично доктор Превер, методика пока что экспериментальная. Если сработает, противоядие поступит непосредственно в кровь, это для срочных случаев, как у нас. Однако риск велик. Вдруг попадет воздух или инфекция? Ну что, приступаю?

– Приступай!

Лукас перелил содержимое флакончика в пузырь, плотно примотал нитками перо к пузырю, и у него получилось нечто вроде кондитерского мешка.

– Давай скальпель. Поверни ее руку ладонью вверх.

Лукас ввел в вену перо и выдавил жидкость из пузыря. Виктория застонала.

– Она чувствует боль, это хорошо.

Пульс у Виктории изменился. Еще один добрый знак. Или дурной. Рука покраснела. Через минуту у Виктории случился горловой спазм, как будто подступила рвота. Жакар приподнял ее, Лукас подставил ночной горшок, но Викторию не вытошнило. Веки затрепетали, но глаза она не открыла и в сознание не пришла.

– Ну? – спросил Жакар умоляюще.

– Остается только молиться, – ответил Лукас. – Ты умеешь молиться?

– Молиться о чем?

– Чтоб она выжила.

К несказанному удивлению Лукаса, король встал на колени возле кровати, положил щеку в ладонь жены и закрыл глаза. Молчаливый, неподвижный, он долго оставался в этой позе. Потом поднялся рывком, подбросил дров в камин, сел на пол спиной к огню, положив одну руку на колено, другую – на голову псу. Он не отводил сумрачного взгляда от злотворного графина и чувствовал затылком холод, пронизывающий холод вечной зимы.

Неожиданно Лукас ощутил обаяние и силу Жакара, понял, чем тот привлекал сторонников. Можно не любить этого человека, но трудно не поддаться чарам его натуры, гибкой, хищной и мощной. И красота у него звериная, а внутри зверя таился кто-то совсем иной. Прямо сейчас в этой комнате потаенное существо непритворно горевало, и страдание Жакара казалось истинным просветлением.

Да, не будь он самим собой, стал бы лучшим из королей.

22

Герцога Инферналя призвали посреди ночи в будуар королевы. Он явился туда безупречно одетый, в бархате с головы до ног.

– ЦИАНИД, ИНФЕРНАЛЬ! ЦИАНИД! Вы знаете, откуда он взялся?! – зарычал Жакар, приблизившись к нему вплотную.

Герцог ущипнул бородку.

– Не понял, сир. Кого-то отравили?

– Королева может не выжить, и вы за это ответите.

Инферналь прижал руку к груди, словно выдавливал из нее слова.

– Я? Помилуйте, ваше величество!

– Я вас прекрасно знаю, Инферналь! Я вас очень хорошо изучил! Вы задумали уничтожить Наймита и отравили воду. Потому что воду в курительной пьет только он!

Голубенькие глазки герцога превратились в буравчики.

– Возражаю, сир! Голову даю на отсечение, что воду отравил Наймит. И вот вам доказательство: он впервые пил коньяк. Коньяк, ваше величество. Почему именно сегодня?

– Я вам скажу, Инферналь, почему. Он пил коньяк, потому что вы пришли раньше нас в курительную. И он знает не хуже меня, насколько вы его ненавидите. Он пил из бутылки, которую открыли у него на глазах.

Инферналь гладил перстень с изумрудом со странной медлительностью.

– Если он знал, что вода в графине отравлена, почему же, сир, он вас не предупредил? – наконец заговорил он. – Подумайте, ваше величество!

Жакар не сразу ответил на заданный вопрос.

– Он считает, что я пью только крепкие напитки.

– Ничего подобного. Он хитер и коварен, и я обвиняю его!

– Обвиняете, потому что сами виновны. Мне доложили, что вы пришли в курительную заранее. В столовой еще не подали десерт. Вы хотели остаться один.

– Да, я пришел заранее, это правда, сир, потому что жена уснула, я не хотел ее беспокоить и ретировался пораньше.

– Лжец! Придется допросить вашу жену. Только этого мне не хватало!

– Сир, окажите снисхождение, выслушайте меня. Я сделал все возможное и невозможное, чтобы вы взошли на трон. Я никогда не злоумышлял против вас…

– А кто хитростью навязал мне долг покойного брата? – оборвал банкира Жакар. – Кто заставил выплачивать проценты, хотя кредита я не брал?

– Исключительно ради того, чтобы укрепить наш союз.