Отвага

Никакая алхимия не сделала бы этот ужин менее скучным: подавали мясо, говорили о мясе, орудовали ножами, мечтали об огнестрельном оружии. Госпожа де Делорм и госпожа де Мерей по очереди спрашивали Наймита о его настоящем имени. Обе получили отказ под предлогом, что не стоит его называть, раз нет дворянской частицы. Виктория разозлилась из-за их бестолковости и набросилась на Жакара, а тот, устав от постоянного потока ее упреков, все хуже орудовал изуродованной рукой и кончил тем, что стал есть пальцами. Прошла вечность, прежде чем Жакар расправился с тремя специально заказанными десертами, так что в курительную они с Наймитом пришли совсем поздно. Герцог Инферналь ожидал их в теплом уголке у камина, вытянув ноги к огню.

– Ах, ваше величество, – вскричал он, вставая. – Простите за вторжение. Вы задерживались, и ваша стража любезно согласилась меня впустить.

– Правильно сделала, Инферналь. Зачем мерзнуть в коридоре, когда в камине потрескивает огонь.

– Благодарю вас, сир. Ужин затянулся, не так ли? Моя жена, бедняжка, вся покрылась бы крапивницей, она не выносит споров.

– Да, плохо бы ей пришлось, Инферналь, не ужин, а пытка.

– Расскажите, сир.

– Я скажу одно слово: «дамы», этим все сказано.

– Я вас понял, сир, – добродушно засмеялся герцог. – А вы, Наймит, повеселились?

– Я никогда не веселюсь, – любезно отозвался Наймит.

– И это к лучшему, – заключил Жакар, доставая из остекленного шкафа бутылку коньяка времен короля Ореля, своего дедушки.

– Еще не поздно приятно окончить вечер. Рюмочку коньяка, канцлер?

– С большим удовольствием, сир.

– А вам, Наймит? Стакан пресной воды, как всегда?

– Нет, сир. Коньяка, если можно. Одну капельку.

– Надо же! Вы меня удивляете. Признайтесь, вы тоже намучились за ужином?

– Нисколько, сир, нисколько. Просто увидел редкий превосходный коньяк.

– Неожиданные познания для любителя воды. Коньяк исключительный, не спорю.

Из-за неловкости изувеченной руки Жакар наливал коньяк с немыслимой щедростью. Они смаковали его, рассуждая о коллекции трубок Альберика и о стеклянных часах Бержерака, между тем прозвонило одиннадцать, отчетливо и нежно. Прилив дружеских чувств пошел на спад, Инферналь помрачнел и даже стал резок: топтал нагую деву на ковре, ослабил галстук, потом и вовсе его снял. Захотел рассмотреть поближе этикетку на редкой бутылке и толкнул локтем графин с водой – Жакар едва подхватил его на лету.

– Послушайте, Инферналь, идите-ка спать! А то угробите мою драгоценную бутылку, разобьете хрустальный графин, разольете чистейшую воду, испортите мой ковер! Откровенно говоря, вы сегодня плохо себя ведете. На редкость неприятный вечер. Спокойной ночи!

Герцог с трудом перенес одну ногу за порог. Вторая его вообще не слушалась. Галстук он позабыл на кресле. Видя непривычное опьянение Инферналя, Наймит участливо проводил его в Восточное крыло. Жакар остался один в курительной, но вскоре за ним пришла Виктория. Их снова ждала весьма бурная ночь. По словам слуг, их величества трудились ради будущего потомства, не щадя сил.

21

Час спустя удары кулака едва не разнесли дверь в доме Бланш. Здесь все, кроме Лукаса, были глуховаты, так что он проснулся первым и выскочил, завернувшись в простыню.

– Эсме?

Лукас решил, что крепко спит и она ему снится. Зачем королевской посыльной заявляться туда, где все только и мечтают, как бы сбросить короля с трона?

– Король срочно требует тебя во дворец, доктор Корбьер.

– Меня? В такой час?

– Поторопись!

Вцепившись в ручку двери, с трудом разлепив глаза, не пригладив торчащих волос, в одной простыне, Лукас стоял и растерянно пялился на Эсме.

– Надень что-нибудь. Мороз.

– Да ты проходи!

– Нет.

Лукас поспешно вернулся, нацепив одежку и старый плащ, скатился, скользя вслед за Эсме, по желтой лестнице. Во дворе в ореоле пара их ждали две лошади.

– Без седла?

– Медлить нельзя!

Стражники у ворот узнали доктора, но Эсме заткнула им рты прежде, чем те успели преградить им путь.

– По приказу короля! – крикнула она на скаку и остановила галоп, лишь соскочив на землю у массивной двери дворца.

Шлепнув Зодиака по крупу, отослала его в конюшню, взбежала наверх, прыгая через три ступени, и устремилась по коридорам. Каждому удивленному стражнику, узнававшему Лукаса, Эсме повторяла: «По приказу короля!» Лукас следовал за ней, с удивлением оглядывая изменившееся убранство. Своды затянуты алой парчой с фестонами и золочеными подвесками, стены завешены дамасским муаром, проход загроможден комодами и столиками. Зеркала в медных, алебастровых и нефритовых рамах отражали друг друга. Гербы Виктории торчали отовсюду, заполняя собой все поверхности. Портреты королей и королев, украшавшие раньше зал Совета, переместились в Южное крыло. К череде предков не присоединился всего один потомок, и его вопиющее отсутствие ставило под угрозу продолжение королевского рода.

Эсме остановилась перед дверью с изящной лепниной и серебряной ручкой, той самой, за которой Лукас помогал Эме произвести на свет дочь. Где же теперь они обе?