Отважный капитан

Внимательно выслушав капитана, генерал Киселев осведомился о положении в Сливене.

— Капитан Мамарчев, наше командование оставило в Болгарии консула, вот он и должен отстаивать интересы болгар.

— Ваше сиятельство, разве один консул в состоянии что-нибудь сделать? Турки убивают всех и каждого, глазом не моргнув. Станут они обращать внимание на консула…

— В данный момент ничего другого мы сделать не в состоянии.

Возвратившись на квартиру, Мамарчев тут же принялся писать письмо самому императору, намереваясь подробнейшим образом поведать в нем о крайне тяжелом положении болгар. Написал одну-две строки, перечитал несколько раз написанное и увидел всю бессмысленность своей затеи: «Раз генерал оказался не в состоянии его понять, то какой резон соваться к императору! До бога высоко, до царя далеко!» И, забросив гусиное перо, капитан Мамарчев стал ходить взад-вперед по комнате.

Страшные мысли роились в его голове, тяжелые предчувствия терзали сердце.

Долго ходил он, напряженно думая, но ни к какому определенному решению прийти не смог. И только собрался было снова уйти из дому в надежде разыскать кого-либо из своих соотечественников и совместно поразмыслить, что следует делать дальше, как у входа зазвенел звонок. Мамарчев выглянул в окно и был сам не свой от того, что увидел: у входной двери стояла его жена Рада с узлом в руке и Стойко Попович.

— Тут живет капитан Мамарчев? — услышал он голос Стойко Поповича.

— Здесь я, здесь! — радостно закричал капитан и, как безумный, бросился навстречу дорогим долгожданным гостям.

Он горячо обнял жену, поцеловал ее, пожал руку Стойко Поповичу и, приглашая их к себе в комнату, с волнением повторял:

— Какая неожиданность! Садитесь! Отдохните! А я тут ума не приложу, что мне делать, куда податься…

Положив узелок, Рада присела, вытирая мокрые от слез глаза, а Стойко Попович все еще радостно улыбался, счастливый от сознания, что исполнил свой человеческий долг.

Капитан Мамарчев ликовал от счастья. Он не знал, как ему отблагодарить своего доброго родича, который позаботился о том, чтобы спасти его жену от страшной турецкой резни.

— Мы ведь свойственники, капитан, должны помогать друг другу. Знай я какой-нибудь способ, я бы всех болгар спас…

— Беда, большая беда свалилась на нашу голову! — вздохнул Мамарчев.

— Еще какая! — заметил Стойко Попович. — Если бы ты только видел, как горел Сливен и окрестные села, если бы слышал, как кричали женщины и дети… А человеческие головы, торчащие на шестах… Как эти душманы[42] убивали, как грабили, захватывали наше добро, делили меж собой оставленное имущество! Сукновальни, водяные мельницы, лесопильни, виноградники, сады, дома — все разграбили. Не осталось камня на камне. А про людей и говорить страшно. Их бросали под нож, как скотину на бойне.

— И отца убили, Георгий! — отозвалась Рада. — Ворвались и посреди двора повалили его, беднягу!

Убитая горем женщина говорила с трудом, ее душили слезы. Мамарчев выслушал рассказ жены, не пошевельнувшись, словно оцепенев.

Наконец он перевел дыхание и сказал:

— Надо как-то выручать народ из этой беды. Если мы оставим его, история нам не простит. Мы обязаны ему помочь!

— Как же это сделать, капитан?

— Как сделать? — многозначительно повторил Мамарчев. — Надо подумать.

…Поглощенные собственными заботами, люди не хотели думать ни о чем другом. Каждый плелся за нагруженной домашним скарбом телегой и ломал голову над тем, где найти пристанище.

Капитан Мамарчев не знал, как ему быть — то ли остаться на русской службе, то ли, сняв военную форму, разделить горькую участь своих братьев-беженцев, как в былое время. Однажды, в пору мучительных раздумий, его вызвали в штаб главного командования.

Как выяснилось, его требовали к себе генералы Дибич Забалканский и Киселев. Капитан Мамарчев предстал перед ними при орденах и со своей драгоценной саблей.

На сей раз генералы были в дружеском к нему расположении.

Первым заговорил Дибич Забалканский:

— Капитан Мамарчев, по высочайшему повелению имею честь сообщить вам радостную весть.

— Слушаю вас, ваше сиятельство.

— Есть приказ о назначении вас комендантом города Силистры, того самого города, при взятии которого вы так прославились с вашими волонтерами. Ценя ваш подвиг, русское главное командование решило назначить вас комендантом города. Вы ничего не имеете против, капитан Мамарчев?

— Нет, я не против, ваше сиятельство, — ответил взволнованный Мамарчев. — Но ведь я недостоин сего высочайшего благоволения! Недавно еще я находился под судом.

— Забудьте о прошлом, капитан. Вы солдат, и вам надлежит подчиняться. Завтра же вы должны занять пост коменданта Силистры и так же верно и преданно служить нашей армии, как служили до сих пор.

— Рад стараться, ваше сиятельство.

— Силистра — важный стратегический пункт, и в наших интересах иметь там своего, верного человека, преданного нашему делу.

— Постараюсь, ваше сиятельство.