Ответ

— Ты парнишка толковый, — сказал мастер, — вот и обучишь его.

— А потом?

— Потом!.. потом! — пробурчал Битнер, идя к двери. — Поживем — увидим. Тебе тоже не мешало бы потолстеть немного, сынок, и нервы станут покрепче.

Этот разговор основательно растревожил Балинта; теперь он уже совершенно не понимал своих отношений с мастером. Прежде всего его ошеломило, что Славика якобы убрали из-за него; очень уж неправдоподобно это звучало, как ни правдоподобно было сказано, как ни льстило его чувству справедливости и даже немножко — тщеславию. Славика уволили, чтобы заменить его более дешевой рабочей силой; это выглядело проще и понятнее, хотя тут появилась другая закавыка: почему уволили именно Славика, а не старого Пациуса? Впрочем, то и другое легко сводилось воедино: предложение более дешевой рабочей силы было удобным поводом для Битнера разделаться со Славиком и подвести его под увольнение. Но как он пристроил в тот же день еще и родственника профсоюзного деятеля, притом по самой высокой ставке? И если Балинт обучит за одну-две недели Пуфи, переведут ли его наконец на токарный станок?

Балинт смотрел на жирную шею удалявшейся в раскачку громадины, и ему стало вдруг жутковато; он понял: в конечном счете все здесь зависит от Битнера. Пусть толстяк мастер снимает шляпу, пусть понижает голос, входя в кабинет господина Богнара, — все равно его слово значит в цеху, пожалуй, больше, чем слово самих владельцев. Старый мастер с его большими усами, непрерывным добродушным хохотком, жизнерадостно выпирающим брюхом и профсоюзными связями держал в руках (словно хитрый старый премьер-министр — короля и парламент) весь цех: и совладельцев и рабочих… Балинт теперь отчетливо понимал: всем здесь вершит Битнер. Господин Богнар четыре месяца назад пообещал поставить Балинта на токарный, а что из этого вышло?.. Ничего! У него вдруг словно пелена упала с глаз: теперь он знал, кого просить о переводе.

И понял, как просить! Наутро, еще до начала смены, он вырос перед Битнером.

— У меня до вас просьбишка одна, уж вы не сердитесь, пожалуйста, господин Битнер, — звонким и радостным мальчишеским голосом произнес он, глядя старому мастеру прямо в глаза. — Вы были всегда такой добрый ко мне, господин Битнер, что я все-таки скажу вам…

Мастер подмигнул парнишке. — Ну-ну, выкладывай, сынок!

— Вот вы вчера изволили сказать, что за границей ученики куда больше учатся, чем у нас. А я хотел бы продолжать учиться, как только натаскаю Пуфи на шлифовальном. И надумал я совета у вас попросить, господин Битнер.

— За границу махнуть хочешь, а? — спросил мастер.

Балинт понимал, что следовало бы рассмеяться, но не смог. — Я о том посоветоваться хочу, какое ремесло выбрать, — сказал он, уставясь на задранные кверху носки башмаков. — В инструментальщики мне идти, или автомобильным слесарем стать, или токарем? Как вы мне посоветуете, господин Битнер?

Битнер громко расхохотался — то ли просто был в духе, то ли потому, что видел мальчишку насквозь.

— Ну что ж, сынок, — сказал он. — Тебя-то к чему тянет?

Балинт глубоко вздохнул. — Я уж полагаюсь на вас, господин Битнер, — произнес он, — потому как знаю: второго такого мастера нет в мастерской.

— Ну-ну, сынок, ладно, я подумаю, — пророкотал мастер, похлопав Балинта по побледневшей щеке.

За две недели Пуфи овладел новым ремеслом, руки у него оказались сноровистыми, ему можно было доверить любую работу. Он научился обращаться с микрометром, да и с индикаторными часами разобрался быстро. Оба паренька, несмотря на разницу характеров, неплохо ладили друг с другом, а Балинт в эти дни был веселее обычного. Он верил, что его дело выгорит. Но когда Битнер в субботу третьей недели объявил, что с понедельника он будет работать на токарном станке под началом дяди Пациуса, волнение все-таки перехватило ему горло, и он едва выговорил слова благодарности за отеческую заботу. Вся антипатия к мастеру, копившаяся восемь месяцев, внезапно комом стала в горле, и он так возненавидел в эту минуту хитрую, самодовольную физиономию Битнера, круглую и красную, с тюленьими усами, что даже глаза закрыл, боясь, как бы его не вырвало тут же.